Воспользовавшись случаем, Верена изо всех сил пнула его каблуком в ногу – на ней были французские туфли на высоких каблуках.
– О-ох!
Она тут же получила свободу и могла бы бежать к двери. Могла позвать на выручку Гербертса и остальную немногочисленную прислугу. Могла бы, сказала она себе, зажигая лампу.
Открывшееся ей зрелище с лихвой вознаградило ее. Брэндон Сент-Джон прыгал и размахивал рукой, как ребенок, прищемивший дверью палец.
Верена закусила губу. Жаль, что он так же упрям, как она. Но жизнь благосклонна к обоим. Поэтому и Верена, и Сент-Джон так самоуверенны, слегка нетерпеливы и немного высокомерны.
– Ну, не так уж и больно, – сказала она, когда Брэндон, плюхнувшись на диванчик, схватился за ногу.
– Что за туфли вы носите? – возмущенно спросил он, глядя на свои кожаные сапоги.
Она знала, что он человек чести. И не могла не признать его частичную правоту. Она не была ему ровней ни в каком смысле этого слова. Разумеется, Верена никогда с этим не согласится, но она не в том положении, чтобы бороться за свою добродетель и честь.
– Поверить не могу, что вы залезли в мой дом, как обычный преступник.
Он пососал укушенное место, синие глаза метали молнии.
– Ну и зубы у вас. Как у чертова хорька.
– Да что вы? Никогда не прибегала к таким крепким выражениям, чтобы донести до собеседника свою мысль. Я же сказала, что не желаю целовать вас сегодня.
Он сверкнул глазами.
– Вы вообще не собираетесь меня целовать, верно?
Она посмотрела на огонь в камине, недоумевая, как он догадался.
– Возможно.
Он прищурился.
– Лгунья.
– Я не лгу. Я хитрю. А это не одно и то же.
К собственной досаде, он улыбнулся. Она попыталась остаться серьезной, но это ей не удалось. Сидя на диванчике, который выглядел сейчас до нелепости маленьким, и ведя разговор в грубоватой манере, Брэндон казался просто очаровательным. Он насквозь промок под дождем, волосы слиплись, открыв лоб, отчего синие глаза сияли еще ярче.
Дверь открылась, в комнату заглянул Гербертс:
– Миледи, мне показалось, что я слышу голоса, и... что он...
– Гербертс! – прикрикнула на него Верена.
– Простите, миледи. Но я просто очень удивился, что этот джентльмен до сих пор в доме. – Дворецкий расправил плечи, затем устроил целое представление, пощелкав пальцами. – Привести Питерса, чтобы он вышвырнул этого типа?
Верена посмотрела на Брэндона. Он промок насквозь, одежда прилипла к телу. И как бы то ни было, она должна ему поцелуй. Взгляд Верены остановился на губах Брэнда, и у нее пересохло в горле.
– Нет, спасибо, Гербертс. Можешь идти.
Дворецкий, как выброшенная на берег рыба, открывал и закрывал рот, прежде чем сумел вымолвить:
– Вы хотите, чтобы я вас оставил? Одну? С ним?
– Да, Гербертс. Я способна справиться с мистером Сент-Джоном.
– Вы уверены, миледи? А то я останусь. И Питерса позову...
– Пожалуйста, иди.
Дворецкий вздохнул и, хлопнув дверью, ушел.
– Никогда не видел такой скверной прислуги, – заявил Брэндон.
– Посмотрели бы на мою горничную.
– Вашу горничную? – вкрадчиво проговорил он. – Может, поднимемся наверх, чтобы вы могли представить меня...
– Прекратите! – На губах ее трепетала улыбка. – Вы несносны.
– Я полон решимости.
– В данный момент это одно и то же. – Верена покачала головой. Сколько же времени прошло с тех пор, как она в последний раз вела в такой поздний час беседу с мужчиной? Скрестив руки на груди, Верена внезапно осознала, как одинока она была все это время. До сего момента. – Не знаю, почему вы так настойчивы в этом вопросе. Я вам не нравлюсь. И никогда не нравилась.
– Я хочу получить то, что мне принадлежит. Она долго смотрела на него.
– Нет. Думаю, дело не только в этом. При желании вы бы уже давно могли получить свой поцелуй.
