Они прячут Шарлотту от мира из страха, что она может заговорить?
Словно зловещие сумерки сгустились в душе Бет. Ум отказывался верить, что дедушка совсем не тот человек, которого она знала всю свою жизнь.
Шарлотта стояла в дверях.
– Я иду прямо сейчас.
– Нет. – Бет шагнула вперед. – Я иду с тобой. Но нам следует выйти через террасу. Пусть слуги думают, что мы в доме.
Шарлотта слабо улыбнулась:
– Пойду наверх, принесу наши плащи.
Бет схватила ее за руку:
– Будь осторожна. Мне что-то не по себе.
Шарлотта кивнула:
– Мне уже двадцать лет не по себе. – Она стиснула руку Бет и скользнула в дверь.
Бет выглянула наружу и посмотрела на грозовые облака, наполненные тяжелой влагой. Над землей простерлись облачные громады, отбрасывающие черную тень на ее чудесный сад. Девушку терзали предчувствия. Может быть, вместе с ожерельем обнаружатся другие улики? Что-нибудь, лишь бы оправдать деда. Бет расправила плечи. Она сделает это. Ради Кристиана. Ради дедушки. Им нужна только правда. Правда – вот их единственное спасение.
Обхватив себя за плечи, она вышла на террасу, задержавшись возле корзины с цветами. Принялась перебирать стебли, размышляя. В мире цветов все так просто…
Вернулась Шарлотта, закутанная в плащ. Второй плащ она перекинула через руку. Бет стояла у дальнего окна. Она повернулась на звук шагов мачехи:
– Дождя еще нет.
– Отлично! – Шарлотта протянула ей серый плащ. – Возьми мой старый. У тебя в комнате была Анни, я не хотела, чтобы она меня видела.
Бет накинула плащ.
– Ты готова? – Шарлотта распахнула дверь террасы.
Бет кивнула. Они пошли через сад в сторону задней калитки. Шарлотта чуть не прыгала от волнения, Бет шла медленно. На душе у нее было черно, как в грозовом небе.
Получасом позже Кристиан ехал на Люцифере подлинной извилистой подъездной аллее дома Мессингейлов.
Он посмотрел на небо, по которому неслись грозовые тучи. Казалось, вот-вот хлынет ливень.
– Только не сейчас, – пробормотал он. – Подождите до ужина.
Было глупо обращаться с просьбой к облакам. Тем не менее они его услышали и не пролили ни капли. Без десяти шесть Кристиан подъехал к дому, бросил поводья поджидавшему слуге и легко взбежал вверх по лестнице. Ему не терпелось увидеть Бет. Удивительно, как можно одновременно жаждать чего-нибудь и трепетать при мысли, что желаемое продлится только краткий миг.
В холле Кристиана встретил Джеймсон, который принял его пальто, шляпу и перчатки.
– Милорд. Мы не ждали, что вы еще раз посетите нас сегодня.
– Леди Элизабет собиралась поехать со мной на прогулку. Она готова?
– Лакей сходит и посмотрит. – Дворецкий бросил быстрый взгляд на ливрейного слугу, и тот исчез. Затем Джеймсон повернулся к Кристиану. – Не соблаговолите ли подождать ее светлость в гостиной?
– Разумеется.
Джеймсон повел гостя по коридору.
Глухой стук за спиной.
– Уэстервилл! – окликнул старческий голос из дверей библиотеки. Герцог стоял, опираясь на палку. Голубые глаза подозрительно осматривали гостя. – Показалось, будто я слышу ваш голос. Заходите! Выпьем по стаканчику бренди.
Кристиан слегка напрягся. Ему хотелось одного – скорее увидеть леди Элизабет. Но что он мог поделать, если приглашал сам герцог? Впрочем, можно ли назвать это приглашением?.. Он вошел в библиотеку вслед за стариком.
Герцог уселся в кресло возле камина.
– Джеймсон, два бренди.
– Да, милорд. – Дворецкий вышел.
– Итак, Уэстервилл. До сих пор у нас не было возможности поговорить. Думаю, время пришло.
У Кристиана заныли зубы. Он молча кивнул.
– Ваш бренди, милорд. – Джеймсон подал стакан хозяину, затем повернулся к гостю. – Ваш стакан, милорд.
Кристиан взял свою порцию, и в эту минуту дверь растворилась. На пороге возник лакей.
– А, Чарлз! – воскликнул Джеймсон. – Вы доложили леди Элизабет, что прибыл гость?
– Нет, сэр. Леди Элизабет нет в ее комнате.
Кристиан нахмурился:
– В саду я ее тоже не видел.
Герцог сверлил его взглядом.
– Она знала, что вы должны приехать?
– Да, милорд. Мы уговорились встретиться сегодня утром.
Джеймсон встревожился:
– Она никогда не опаздывает.
Лакей открыл было рот, подумал немного и добавил:
– Горничная ее светлости расстроена. Говорит, леди Элизабет просила приготовить амазонку, но так и не пришла ее надеть.
Герцог стал темнее тучи.
– Черт! Где она может быть?
Лакей беспомощно пожал плечами:
– Не знаю, милорд. Однако один из конюхов сказал, что лошадь лорда Беннингтона стоит у нас в конюшне. Только вот его самого нигде не видно.
– Беннингтон? – переспросил герцог. – А его где носит, черт возьми?
Что-то случилось. Инстинкт подсказывал ему это – как в те далекие времена, когда Кристиан скакал на Верзиле Тоби. Все его чувства обострились…
– Найдите леди Элизабет! – приказал он, ставя стакан на стол. – Пусть обыщут все комнаты! Ее нужно разыскать.
Лакей выбежал из библиотеки. Джеймсон вопросительно уставился на хозяина.
– Что еще? – Лицо Мессингейла побагровело. – Уэстервилл, кем вы себя возомнили, черт побери? Командуете моими слугами что твой король.
Кристиан наклонился к старику.
– Вы знаете, где внучка? Уверены, что ей не грозит опасность?
Мессингейл задумался.
– Опасность? С чего бы вдруг… – Он замолчал, слегка побледнев. – Джеймсон, что вы здесь делаете? Не слышали, что приказал виконт? Немедленно разыщите леди Элизабет. А заодно и леди Шарлотту. Мне нужно знать, где они обе.
– Конечно, милорд. – Джеймсон поклонился. – Я вернусь через несколько минут.
– Выполняйте.
Ее найдут. Иначе и быть не может. Кристиан не допускал мысли, что… В отчаянии он взъерошил волосы. Грудь словно стянуло железными обручами. Наверное, Бет вышла прогуляться. Ей есть о чем подумать. Она, вероятно, расстроена.
Он обещал Бет подождать. Они вместе должны были объясниться с герцогом. Но… не станет ли ей еще больнее? Может, стоит начать разговор со стариком прямо сейчас? Бет не услышит страшной правды.
Кристиан сунул руку в карман. Там была шкатулка матери, хранящая ее письма. Он поставил шкатулку на стол, рядом со стаканом герцога.
Герцог молчал. Тишину нарушало лишь мерное тиканье часов. Затем старик медленно протянул руку к шкатулке и откинул крышку. Внимательно осмотрел содержимое. Когда он коснулся писем, его пальцы задрожали.
Он поднял взгляд на Кристиана:
– Откуда это у вас?
– От тюремщика моей матери.
Мессингейл закрыл шкатулку, поставил ее назад на столик.
– Рад, что вам осталось хоть что-то на память о ней. Кристиан опустил руку в другой карман и достал письмо священника вместе с миниатюрой. И то и другое легло на шкатулку.
У Мессингейла глаза на лоб полезли.
– Вы забрались в мой письменный стол?
– Да. Откуда у вас портрет матери? Лицо герцога потемнело.
– Миниатюра принадлежала моему сыну, не мне. Он сжимал этот портрет в руке, когда умирал. Он бредил, не узнавал никого из нас уже несколько дней. – Герцог взял портрет и долго смотрел на него. Старик вдруг показался Кристиану таким слабым, уязвимым… – Но ее он не забывал. Каждый раз, как его взгляд падал на портрет, он звал ее.
– Как они познакомились с моей матерью? Герцог почти швырнул миниатюру на стол.
– Долгая история. – Он взглянул на письма. – Уэстервилл, зачем все это здесь?
Кристиан взял письмо священника.
– Я думал, вам захочется прочесть вот это.
Герцог взял листок бумаги и начал читать. В библиотеке царила тишина, лишь потрескивал огонь в камине да откуда-то издалека доносились раскаты грома.
Герцог тяжело вздохнул и положил письмо на стол. Кристиан видел: старик явно очень расстроен.
– Не хотел я затевать этот разговор, хоть и знал, что его не избежать.
Герцога знобило. Кристиан подошел к камину, поворошил поленья. Комнату обдало волной теплого воздуха. Лишь бы не думать, где сейчас Элизабет!
– Благодарю, – неожиданно сказал герцог. – Старость мучительна, становишься таким беспомощным… – Он вздохнул. – Полагаю, вам хотелось бы поговорить о матери.
– Да.
Герцог искоса взглянул на Кристиана.
– Ваша мать была красавицей, вы и сами знаете. Просто дух захватывало! Более того, она была еще и умна. У нее был изумительный смех. Я видел ее всего однажды, но до сих пор помню, как она смеялась.
Кристиан кивнул.
– Разумеется, мой сын виделся с ней чаще. У меня было по горло забот по хозяйству. Сына это не интересовало. Он всегда был книгочеем. Ваша мать тоже. Они познакомились в библиотеке, где брали книги. Стали друзьями.
– Друзьями?
– Именно, и не более того. К величайшему сожалению сына. – Герцог покачал головой. – Многие годы после смерти любимой жены он не замечал ни одной женщины. Он решил, что никогда не полюбит вновь, и женился на Шарлотте. Глупец полагал, видимо, что она сможет стать матерью для Бет. Так или иначе, счастья им не было, но они сумели мирно уживаться под одной крышей, пока однажды…
– …он не встретил мою мать.
– Он был женат, и она не стала бы иметь с ним дела. Он прекратил видеться с ней, но забыть не мог. Все больше уходил в себя. Шарлотта извелась, добиваясь от него хоть толики внимания. Я даже думаю, что…
– Милорд! – На пороге стоял встревоженный Джеймсон. – Леди Элизабет нет нигде в доме.
– Вы смотрели в саду?
