готовит будущие всходы, неизбежно вступает в противоречие со всеми непреклонными хранителями прежнего состояния (status quo). Она обязательно должна найти опору, отправную точку к встречному движению у всех, кто занимается приращением пространства на Земле, сохраняет в политических интересах залежное поле в качестве резервного пространства, предпочитает настаивать на своем, пока более мощная сила не принудит их к радикальным переменам (Umsturz), заставив своевременно открыть свои неиспользуемые обширные пространства для неизбежной “вспашки”. Всем, кто сам вспахивал свою землю, должна быть дорога сила движения, устремленного вперед, в будущее, и открывающего ему (будущему) лоно Земли; им досадно, что новая жизнь остается отстраненной от страждущей земли, которую отгораживают забором и стеной, оставляют порожней, необработанной, удерживают в застывшем, статическом состоянии. Ибо любая неподвижность равносильна смерти, жизнь же означает неумолимое влечение к обновлению, даже если оно может быть достигнуто лишь посредством “вспашки”, “перелома”.
Там, где люди живут в уплотненном до предела, слишком тесном жизненном пространстве, вынужденные терпеть перегруженность земли, которая их кормит, — как с начала века в Центральной Европе и Италии, издревле в Китае, Индии, Японии, — там быстро крепнет понимание необходимости беспрестанной “вспашки”, включения всех пригодных к севу и жатве земель ради всех тружеников. По-иному там, где дерзкое насильственное действие и умное предвидение подготовили в минувшие эпохи большие резервы пространств, которые сам владелец, вероятно, никогда не сможет использовать, но и не позволит это сделать другим прилежным, работающим в поте лица. Защитив бумажными договорами утратившее силу за давностью лет грабительское право, эти неумолимые стражи прошлого, давно устаревшего состояния, — “статус-кво”, изжившего себя “lex lata” препятствуют достижению подлинного равенства и мира на Земле. Иными словами, они становятся причиной переворота — вместо “вспашки” и обновления жизни, революции — вместо эволюции, притворясь, что ей (эволюции) якобы служат параграфы Устава Лиги Наций.
Принадлежность к одной или другой группе государств в большинстве случаев откровеннее всего доказывает статистика [с.355] плотности населения. Сопоставление карты плотности населения планеты с геополитической картой позволяет также выявить такие места на Земле, где некоторые метрополии, как Бельгия, Англия, Голландия, хотя и страдают по причине очень высокой плотности населения со всеми сопутствующими ей явлениями: ослаблением воли к жизни, урбанизацией, неравномерным расселением, особенно заметным на картах народонаселения, но имеют возможность ослабить давление за счет обширных колоний или иных подвластных территорий (доминионов) — по крайней мере для всех обладающих крупными пространствами людей (Британская империя, Франция, Бельгия, Голландия, Португалия).
Державы с наибольшими пространствами метрополии — Советский Союз и США — в силу своей государственной идеологии уже давно испытывают колебания: к какой из двух групп им следовало бы примкнуть. Россия тем временем сделала выбор, вступив в Лигу Наций , и своим выбором, столь сурово порицавшимся маршалом Фошем , встала рядом с традиционными колониальными державами, чьи жизненные основы она одновременно стремится подорвать с помощью Коминтерна, таких людей, как Бородин , и умных голов в высших школах инсургентов в Москве и Центральной Азии, IV Интернационала .
Убедительные образцы этого обнаружены в Шанхае, Индокитае, в последнее время в Палестине , Черной Африке и Южной Америке, ощущаются они в Индии и на Яве, затем привели к гибели людей в Испании.
Соединенные Штаты вместе с латиноамериканскими властями (которые в Аргентине, Бразилии, Чили, Уругвае и других странах точно так же соприкоснулись с опытом двойственной аграрной политики Советов) ищут для Нового Света собственные, региональные пути к сотрудничеству. С этой целью они время от времени изо всех сил поддерживали приблизительно с 1892 по 1932 г. общий для колониального империализма стиль далеко идущей долларовой политики . Итак, охранителями статус-кво любой ценой остаются прежде всего Франция и дружественные ей военные альянсы, а также связанная с ней Британская империя, которой все более и более неуютно при столь основательных утратах ее лучших устоявшихся традиций.
Правда, и во Франции все громче звучат голоса, которые позволяют понять, что вся дымовая завеса — результат проводившейся в огромных масштабах французской культурной политики — не может надолго помешать зреющему во всем мире политическому благоразумию. Пуанкаре и Барту перевернулись бы сегодня в гробу — как в свое время при рассмотрении вопроса о приеме России в Женеву [т.е. Лигу Наций] изворачивался Фош, — когда министр иностранных дел Дельбос сказал: “Порядок — это не застой, а движение, и он должен господствовать среди государств, как и среди индивидуумов, но это отнюдь не тот пассивный статический порядок, который основан на страхе и злоупотреблении властью, порядок, царивший на руинах [с.356] (например, Гейдельбергского замка ) или на дорогах, пройденных Атиллой ” (тем не менее Франция заключала союзы с велико-турками, равно как с белыми и красными царями. —
Как охотно соглашаемся мы с ним, ведь дальше было сказано: “Пакты, договоры являются не орудиями угнетения (а разве не было демилитаризации Рейнской зоны? —
Конечно, от идеологических речей к действию, свободному от средств принуждения, — дистанция огромного размера: в сущности предисловие к книге “Welt in Gahrung” (“Мир в брожении”) не имеет иных задач, кроме как помочь государственным мужам вроде Дельбоса перейти от одного к другому. Более многочисленные и серьезные, чем во Франции, которая выражает свое истинное сердечное мнение через Титулеску и посредством авиационных приготовлений советских генералов в Чехословакии, раздаются голоса в Англии: по весомости и значению, видимо, лордов Лотиана (14 июля 1936 г.) и Лондондерри или сэра Фредерика Мориса, наконец, то, что (вслед за Болдуином как свое личное мнение) изложил в Претории 13 июля 1936 г. южноафриканский министр обороны Пиров : “Весьма влиятельные круги в Англии едины в том, что не может быть никакой постоянной основы для мирного соглашения с Германией, пока немцы не получат соответствующего возмещения за свои колонии, что подразумевает территориальные возмещения — и, конечно, не где-то на Земле, а в Африке. Я обнаружил сильную поддержку мнению, что сотрудничество Германии в Африке жизненно важно для сохранения цивилизации в этой части Света”.
Сегодня это действительно отражает суть дела, если, разумеется, исходить из сугубо практических соображений, которые как раз были следствием последних выводов из японской “вспашки” в 1931-1934 гг. и позже, как и из итальянской, возвещенной фанфарами дуче в 1935-1936 гг., вовсе не являющегося “собирателем пустынь” . Но и третью из ущемленных стран, т.е. Германию, министр Пиров, разумеется, не сочтет за “собирателя пустынь”. Он, однако, знает, что на длительный срок ни горстка белых в Южной Африке не сможет удержать свое пространство, ни Австралия, ни Новая Зеландия — свои раскрашенные на карте красным цветом незаселенные пространства, если не удастся в той или иной форме добиться общей ответственности всех мужественных наций за поддержание культурного уровня. [с.357]
