— Почти? Что вы хотите этим сказать?
— Только то, что сказал, сэр. Я не видел точно, как он… ну, вы знаете… потому что он стоял ко мне спиной. Но я видел, как он поднял руки. И возле него не было ни одной живой души. Помните, я сказал, что смотрел в сад прямо на него? Я видел всю круглую открытую поляну около пруда и песчаную полосу между прудом и ближайшим кустарником шириной в добрых пять футов. Никто не мог подойти к нему так, чтобы я этого не заметил. Он был один на этом открытом пространстве, как на духу говорю!
Со стороны сонного доктора Фелла донесся монотонный свист.
— 'Tous les oiseaux du monde, — бормотал доктор, — viennent у faire leurs nids' [3]… — Вдруг он спросил: — А зачем сэру Джону нужно было кончать с собой?
Ноулз взял себя в руки:
— Потому что он не был сэром Джоном Фарнли, сэр! Другой джентльмен — сэр Джон Фарнли. Я это понял, как только увидел его вчера вечером.
Инспектор Эллиот оставался бесстрастным:
— Почему вы так говорите?
— Трудно объяснить вам так, чтобы вы поняли, сэр, — пожаловался Ноулз, впервые в жизни проявив бестактность. — Мне семьдесят четыре года. Когда в 1912 году юный мистер Джонни уехал в Америку, я был уже далеко не молод. Видите ли, для стариков, вроде меня, люди помоложе почти не меняются. Они всегда кажутся теми же — пятнадцать им лет, тридцать или сорок пять. Бог с вами, разве я бы мог не узнать настоящего мистера Джонни, увидев его? Послушайте! — воскликнул Ноулз, опять забывшись и подняв палец. — Я не говорю, что, когда покойный джентльмен появился здесь и сказал, что он сэр Джон, я сразу заметил подмену. Нет. Вовсе нет! Я подумал: «Что ж, он изменился; он жил в Америке, а после этого людей никогда не узнаешь, это так естественно, а я постарел». Поэтому я никогда по- настоящему не подозревал, что это не мой хозяин, хотя, должен признать, иногда он говорил такое, что…
— Но…
— Вы скажете, — продолжил Ноулз с забавной и подкупающей серьезностью, — что в старину я не работал в «Фарнли-Клоуз»! Это правда. Я работаю здесь только десять лет, с тех пор как мисс Молли попросила покойного сэра Дадли оказать мне эту честь. Но когда я служил у полковника Мардейла, юный мистер Джонни проводил много времени в большом фруктовом саду между домами полковника и майора…
— Майора?
— Майора Дейна, сэр, отца мисс Маделин; они с полковником были большими друзьями. Так вот, юный мистер Джонни любил этот сад и лес за ним. Этот сад, знаете ли, расположен рядом с Ханджинг- Чарт. Мистер Джонни воображал себя волшебником, средневековым рыцарем и не знаю кем еще; но кое- что мне вовсе не нравилось. Во всяком случае, вчера вечером, еще до того, как новый джентльмен принялся спрашивать меня о кроликах и всем прочем, я понял, что он-то и есть настоящий мистер Джонни. И он понял, что я его узнал. Вот почему он попросил позвать меня. Но что я мог сказать?
Пейдж прекрасно помнил этот разговор. Но он помнил и другое; он спрашивал себя, догадался ли об этом и Эллиот? Он бросил взгляд на Маделин.
Инспектор Эллиот открыл свою записную книжку:
— Значит, он покончил с собой? Так?
— Да, сэр.
— Вы видели, каким оружием он воспользовался?
— Боюсь, не очень хорошо.
— Я хочу, чтобы вы подробно рассказали мне все, что видели. Например, вы говорите, что были в Зеленой комнате, когда это произошло. Когда и почему вы туда пошли?
Ноулз заметно смутился:
— Думаю, сэр, это было за две-три минуты до происшествия…
— Девять двадцать семь или девять двадцать восемь? Так когда же? — спросил инспектор Эллиот, питавший болезненную страсть к точности.
— Не могу сказать, сэр. Я не веду счет времени. Что-то вроде этого. Я был в коридоре рядом со столовой, на тот случай, если понадоблюсь, хотя в столовой никого, кроме мистера Уэлкина, не было. Затем мистер Натаниэль Барроуз вышел из гостиной и спросил меня, где можно найти электрический фонарь. Я сказал, что, по-моему, фонарь есть в Зеленой комнате наверху, которую покойный… джентльмен использовал под кабинет, и пошел наверх, чтобы принести его. А потом я узнал, — Ноулз понимал, что дает показания, о чем красноречиво свидетельствовала его манера говорить, — что мистер Барроуз нашел его в одном из ящиков стола в холле… но я не знал, что он был там.
— Продолжайте.
— Я поднялся и вошел в Зеленую комнату…
— Вы зажгли свет?
— Нет, — ответил несколько возбужденный Ноулз, — не сразу. В комнате нет настенного выключателя. Свет включается выключателем, свисающим с люстры. Стол, на котором я предполагал найти фонарик, стоит между окнами. Я подошел к нему и по дороге выглянул в окно.
— В какое окно?
— Правое, выходящее в сад.
— Окно было открыто?
— Да, сэр. Так оно и было. Вы, должно быть, заметили, что вдоль стены библиотеки растут деревья. Они подрезаны так, чтобы не заслонять вид из окон верхнего этажа. Потолки в большинстве комнат около восемнадцати футов высотой, за исключением комнат нового крыла, немного смахивающего на кукольный домик. Вот деревья и подрезали так, чтобы они были немного ниже окон Зеленой комнаты. Она и называется Зеленой, потому что из ее окон вы видите верхушки деревьев. Теперь вы понимаете, что я смотрел на сад сверху.
Ноулз встал с кресла и показал, как он высунулся из окна. Эта поза, по-видимому, была для него болезненной, но он был настроен настолько решительно, что, превозмогая боль, сохранял положение.
— Вот, видите, так я и стоял! Свет из библиотеки освещал зеленые листья. — Он показал рукой. — А дальше идет сад с кустарниковой изгородью и тропинкой, а в центре — пруд. Освещение в саду неплохое, сэр. Я всегда видел, как они играли в теннис. Потом появился сэр Джон, или джентльмен, назвавшийся этим именем, и остановился, держа руки в карманах.
Тут Ноулзу пришлось прекратить спектакль и сесть.
— Это все, — сказал он, отдуваясь.
— Все? — переспросил инспектор Эллиот.
— Да, сэр.
Удивленный, Эллиот уставился на него:
— Но что произошло дальше, приятель?
— Только это. Мне показалось, что внизу, в деревьях, кто-то зашевелился, и я посмотрел туда. Когда я снова поднял взгляд…
— Вы хотите сказать, — спокойно и осторожно произнес Эллиот, — что не видели, что произошло потом?
— Нет, сэр. Я видел, как он упал в пруд.
— И все?
— Понимаете, сэр, никто бы не успел трижды перерезать ему горло и убежать! Этого не могло быть. Он все время был один — и до и после. Поэтому я думаю, что он покончил с собой!
— Чем же он при этом воспользовался?
— По-моему, каким-то ножом.
— По-вашему! Вы видели нож?
— Не совсем… нет.
— Вы видели у него в руках нож?
— Не совсем. Слишком далеко, чтобы я мог разглядеть, сэр, — ответил Ноулз; вспомнив, что у него есть свое место в этом мире, он с достоинством выпрямился. — Я хочу дать вам правдивое, насколько это
