— Абсолютно ничего.
— Действительно? — Доктор Кент с интересом посмотрел на него живыми темно-карими глазами, выделявшимися на его очень моложавом лице. — Я только что из дома, — сообщил он, хотя в этой информации не было необходимости. — Кстати, перед тем как выйти, я позвонил миссис Уолкер.
— Вот как?
— Ее врачи говорят, что Джудит в состоянии отвечать на вопросы, но все же она не может — или не хочет! — рассказывать, что же испугало ее в библиотеке. Я хотел бы понять, что тут все-таки произошло?…
— Все в порядке!
Марк бросил взгляд на другую сторону Лужайки. Сумерки сгущались, и он обратил внимание, что в длинном низком доме Джудит Уолкер, где в начале восемнадцатого века была таверна, в которой дебоширили студенты, носившие при себе короткие шпаги, были освещены почти все окна.
Доктор Кент, у которого явно что-то было на уме, торопливо проскочил мимо него. Марк решил последовать за ним. Но, войдя в спальню, оба они остановились, когда увидели лицо доктора Фелла.
— Говорите, вы только что из дома? — нахмурился он. — Как далеко отсюда он находится?
— Простите?
— Как далеко отсюда вы живете? — с несвойственной ему настойчивостью повторил доктор Фелл. — Как вы оцените расстояние до вашего дома? В полмили?
— Нет, нет. Вся улица… хм!… составляет не более полумили. Мой дом стоит примерно в ста ярдах от поворота на Харли-Лейн. А дом Марка в пятидесяти ярдах ниже.
— И вы хотите сказать, — доктор Фелл опустил голову, потом резко вскинул ее, — что вам потребовалась машина, дабы преодолеть несколько сотен ярдов?
— Да, я привык… На машине удобнее, особенно если приходится посетить несколько мест. Мы тут разучились ходить пешком. Мой дорогой Фелл, не кажется ли вам, что это менее всего должно вас интересовать?
— Сэр, я не знаю…
— Нет, вы знаете, — возразил доктор Кент, который с воскресного утра продолжал пребывать в грубовато-приподнятом настроении. — Насколько я могу судить, тут произошли какие-то бурные события. А я человек любопытный. Вы, без сомнения, все рассказали им?
— Рассказал им?…
— Подлинную правду о Роз Лестрейндж. Они все ее не понимали.
— Нет, — ответил доктор Фелл. Тяжело ступая, он подошел к левому окну и выглянул из него. — Нет, я им ничего не рассказывал.
Вот тут Марк Рутвен и не выдержал; его спокойствие разлетелось в куски.
— Послушайте! — раздраженно сказал он. — Черт возьми, что это за таинственные разговоры о том, как ее не понимали? Для описания этой особы пошли в ход странные эпитеты. «Хорошее воспитание, прекрасные манеры». «Хитрая, загадочная, всегда улыбающаяся». Кроме того, по словам Джудит Уолкер, она была «умной, вкрадчивой и предельно жестокой». Что проясняют в ее убийстве все эти определения? Соответствуют ли они истине?
— О да, — ответил Сэмюел Кент. — В полной мере.
— Тогда в чем же кроется тайна? Чего мы в ней не понимали? Кажется, главное — злоба и жестокость. Эти качества говорят о человеке многое, а сколько бы у нее ни было любовников, меня это не волнует.
Настроение и доктора Кента, и доктора Фелла внезапно изменилось. Стоя у окна, и тот и другой словно чего-то ожидали.
Сэмюел Кент, тряхнув седоватыми волосами и подвигав черными бровями, вынул из нагрудного кармана очки в роговой оправе и помахал ими.
— Мой дорогой Марк, — суховато сказал он, — в нашей профессии редко встретишь человека, способного испытать потрясение от чего бы то ни было. Мы слишком много читаем. И тем не менее вы недопонимаете! Что касается любовников мисс Лестрейндж…
— Да?
— Любовников у нее не было, — холодно произнес доктор Кент. — Никогда. Никого.
— Кто из нас сошел с ума, вы или я?
— Надеюсь, что никто.
— Послушайте! Тоби Саундерс считает, что она вообще помешалась на сексе. Даже Джудит Уолкер, утверждая, что Роз была холодна как рыба, заявила, что их было неисчислимое количество!
— Нет, Марк, это не так. Значит, по словам Тоби, она помешалась на сексе? — Похоже, эта фраза вызвала у доктора Кента усмешку. — Позвольте мне четко и коротко растолковать, что мисс Лестрейндж не проявляла ровно никакого интереса к любой разновидности или форме секса, которые вы только можете себе представить. Это ясно?
— Нет, не ясно. Мы все считали…
— Именно, вы что-то там считали… Но это не имело к ней ровно никакого отношения. Она всего лишь делала вид, что ей это интересно; так человек, не испытывающий пристрастия к алкоголю, может посмеиваться, когда его называют пьяницей, и даже поддерживать это впечатление, если он вступает в игру, где главное — не алкоголь, а игра. Интересы этой дамы лежали совсем в другой сфере, правда не менее порочной. Я без труда могу это доказать.
— Доказать? Но вы не можете доказать такие утверждения!
— Вы уверены, Марк? А я думаю, что могу. — Голос доктора Кента был полон изысканной иронии, а мрачное выражение его глаз — насмешки. Возле губ появились складки саркастической ухмылки. — Создать человеку определенную репутацию не так уж и трудно. И все будут думать, что этот — пьяница, а эта женщина… ну, в общем, понятно. Моя собственная репутация как человека крайне рассеянного, каковым я иногда в самом деле бываю, очень полезна. — Доктор Кент склонил голову набок и насмешливо взглянул на собеседника. — Но берусь утверждать, что Простак Симон на самом деле далеко не так прост. Мой старый друг Гидеон Фелл, которого я знаю еще с тех времен, когда мы учились в колледже Бейллиол, сейчас думает, что я самым преступным образом сбил полицию со следа и тем самым вызвал у нее подозрения. — Доктор Кент хихикнул.
— Успокойтесь. Во всех аспектах, которые интересовали полицию, я давал самые честные сведения. При всей тщательности их расследования, смогут ли они найти хоть одну сомнительную подробность в прошлой жизни этой женщины? Не смогли и не смогут! Да, она трижды была обручена и собиралась замуж, но каждый раз сама разрывала помолвку, ибо не могла выносить контактов с мужчинами. И последнее. Перестаньте беспокоиться из-за полиции. Прошлой ночью они окончательно убедились, что комната была заперта. И результаты вскрытия, которое состоялось этим утром, не оставили от их сомнений камня на камне.
— Вскрытия? — чуть не вскрикнул Марк.
— Да. И оно представило доказательства, о которых я говорил.
— Но ведь то, как она умерла, не вызывает сомнений, не так ли?
— Да, на этот счет сомнений не было. И тем не менее! Вскрытие способно установить не только причину смерти. Это именно так, Марк! Ну-ну! Если вы мне не верите, позвоните доктору Бересфорду, коронеру округа Александрия.
Трудно поверить, но сейчас не подлежит сомнению, что за тридцать один год жизни у Роз Лестрейндж никогда не было ни одного любовника. — Доктор Кент нахмурился, взмахнул рукой и, слегка повысив голос, добавил: — Видите ли, ее интересовал только… шантаж.
Глава 15
Добрую часть своей жизни Роз Лестрейндж только и делала, что смеялась. Должно быть, после смерти ее смех обрел еще более зловещий оттенок.
