Блокермунд, к нашему удовольствию, дал концерт.
Я сидела, погрузившись в музыку, пока не кончился концерт. Как только пианист поднялся со стула и стал принимать поздравления, вошел дворецкий и доложил, что пришел джентльмен, который хочет видеть хозяина. Очевидно, по важному делу.
Наш хозяин вышел и вернулся спустя десять минут очень встревоженным.
Он обратился ко всем нам и печальным голосом сказал:
— Все равно вы довольно скоро узнаете об этой печальной новости. Прошу прощения, что порчу вечер, но вы не захотите оставаться в неведении. Королева Франции последовала за своим мужем на гильотину.
Воцарилась тишина.
— Итак, они осмелились… — прошептали некоторые из гостей.
— Оба теперь мертвы… король и королева… убиты кровожадной чернью, — сказал хозяин дома. — Когда только все это кончится?
Ни у кого больше не осталось настроения веселиться. Все мы, должно быть, думали об этой легкомысленной девушке, которая немногим более двадцати лет назад приехала во Францию, чтобы, как было задумано, блестяще выйти замуж. Что будет теперь? Убийство короля и королевы создало опасный прецедент.
Когда мы уходили, хозяин серьезно посмотрел на Дэвида.
— Надо незамедлительно оповестить вашего отца, — сказал он.
Дэвид кивнул.
— Мы уедем в Эверсли завтра же.
Было немного обидно, что мы уезжаем на два дня раньше, чем хотели.
— Это уже свершилось. Королева мертва, — пожаловалась я Дэвиду. — Какая польза будет от того, что мы возвратимся так рано домой?
— Отец должен знать об этом, — сказал он. Я была рассержена.
— Но что он может сделать?
— Это больше, чем казнь королевы, Клодина.
— Что больше?
Мы сели в экипаж и вскоре оставили Лондон позади.
— Пока королева, хотя и пленная, была жива, во Франции существовала монархия. Теперь монархия кончилась.
— Есть дофин.
— Мальчик, бедный ребенок… в руках садистов-мучителей, намеревающихся заставить его страдать за то, что он — сын короля. Я боюсь за него.
— Это во Франции, Дэвид, а мы в Англии.
— Все случившееся влияет и на всех нас, особенно когда это происходит так близко. В стране волнения. Революция, как огонь. Стоит ему только раз вырваться из-под контроля, как он распространится повсюду.
— Думаешь, люди боятся, что у нас может произойти то же самое?
— Немногих правителей в Европе настолько поддерживает народ, чтобы они чувствовали себя уверенно. Я думаю, что мы в Англии можем оставаться спокойными более, чем жители других стран. Наш король не деспот. Он добр. Люди не должны его ненавидеть. Они могут обращаться к нему, как, например, это сделал Фермер Георг, правда, в этом больше любви, чем уважения к этикету. Они не могут ненавидеть такого мягкого человека… человека простых вкусов, который намерен выполнить свой долг, даже если не совсем знает, как сделать это. Нам нужны реформы, и многие считают, что мы их получим. Но менее всего нам нужна революция.
— Несомненно, это самое последнее, что нужно любой стране.
— Я искренне верю, что люди не хотят революции. У нас под боком пример того, что это может означать. Французы просто поменяли одних хозяев на других, и я твердо верю, что многие здравомыслящие люди предпочтут первых, хоть и деспотичных. Страной могли управлять люди, которые были эгоистичны, избалованы, равнодушны к нуждам народа, слишком потворствующие себе, но даже они были лучше, чем эти кровожадные, жаждущие власти убийцы, которые теперь правят ими.
— Тогда, если народ знает это, почему мы должны спешить домой?
Несколько секунд он молчал, потом сказал:
— Есть смутьяны — люди, которые сделали много, чтобы поднять революцию во Франции. Их цель сделать то же самое по всей Европе. Они хотят уничтожить церковь, государство и монархию.
Ты имеешь в виду, что эти люди, эти смутьяны, действительно есть в нашей стране?
— Уверен в этом. Их количество теперь возрастет, и мы должны быть готовы ко всему.
— А что твой отец может сделать?
Дэвид пожал плечами, и я задумалась, насколько много он знает о тайной жизни Дикона.
Больше нечего было сказать. Медовый месяц закончился.
Дэвид снисходительно посмотрел на меня.
— Не забудь, — сказал он, — когда дела поправятся, мы отправимся в Италию.
Я прижалась к нему.
— Это будет замечательно. Я верю, Дэвид, что когда-нибудь стану знать так же много, как ты.
— Чем дольше ты будешь знать меньше меня и не будешь презирать меня за невежество, тем счастливее я буду.
Я смотрела на проплывающие мимо сельские пейзажи. На деревьях оставалось не так уж много листьев, но они поражали своими красками. В некоторых садах собирали последние фрукты. Зима почти подошла к нам.
Мы хотели добраться домой до того, как наступит темнота, а в это время года темнеет рано. Мы ехали быстро, и сумерки только начали опускаться, когда я увидела высокую стену Эверсли. Мое сердце, как всегда, радостно подпрыгнуло в груди.
Когда мы въехали в ворота и подъехали к дому, грумы вышли из конюшен, удивленные нашим скорым возвращением.
Дэвид помог мне выйти из экипажа, и я направилась к дому. Я с трудом могла дождаться того момента, когда увижу маму и расскажу ей о замечательном времени, проведенном в Лондоне.
Я опередила Дэвида и вбежала в холл, любимый холл с его высоким сводчатым потолком, каменными стенами и фамильным деревом около камина.
Холл был пуст. Конечно, они не знали, что мы вернемся в этот день.
Я поднялась по ступеням.
— Мама, — позвала я. — Это Клодина… и Дэвид. Мы дома.
Мой голос отозвался эхом, и тут неожиданно на вершине лестницы я увидела незнакомую фигуру в сером. Увидев на ней капюшон, я подумала, что там стоит монах или монахиня, и почувствовала, что холодею от ужаса. В этот момент я действительно поверила, что оказалась лицом к лицу со сверхъестественным.
Я окаменела и если бы даже и попробовала пошевелиться, то уверена, не смогла бы сделать этого.
Фигура слегка пошевелилась, пара горящих темных глаз, казалось, сверлила меня.
Затем раздался голос:
— Это Клоднна… О, Клодина, ты не узнаешь меня? Тетя…
Тетя Софи! — закричала я.
Только теперь я поняла что она вернулась. Джонатан, Шарло и Луи-Шарль спасли ее.
Джонатан всегда выполнял то, что намеревался сделать.
Что это было за возвращение домой!
Когда Софи обняла меня, я услышала голос матери.
Она появилась на лестнице вместе с Диконом.
— Клодина!
