Внезапно один мужчина поднялся и, взяв певца за отвороты камзола одной рукой, закричал:
— Это оскорбление королевской семьи!
Затем он выплеснул остатки вина из своей кружки в лицо певца.
Сразу же в распавшейся компании началась потасовка.
Джонатан схватил меня за руку и потащил через толпу. Когда мы оказались снаружи, он сказал:
— Предоставим роялистам и республиканцам разбираться между собой.
— Думаешь, это серьезно? — спросила я. — Мне хотелось бы остаться посмотреть, чем это кончится.
— Они слишком много выпили.
— У певца приятный голос, и я уверена, он не имел в виду ничего плохого.
— Он выбрал неподходящую песню для такого дня. Люди ищут повода выступить против монархии. Петь о возлюбленной принца в день свадьбы в глазах некоторых граничит с государственным преступлением… и, вполне возможно, джентльмен столь грациозно вылил свое питье в лицо другому главным образом для того, чтобы начать драку. Мне жаль хозяина гостиницы, он хороший человек и содержит приличный дом.
Ночной воздух содрогался от долетающих до нас криков.
— Вот лодка, — сказал Джонатан.
— Ты быстро нашел ее.
— Я узнал надписи, и, кроме того, у меня ценное поручение. Я обещал твоей маме, что присмотрю за тобой, и не хочу подвергать тебя хоть малому риску.
Он взял весла и мы отчалили от берега. Я смотрела на гостиницу. Некоторые посетители с руганью покидали ее.
— Мне понравились снетки, — заметила я.
— А мне общество… так как я до сих пор наслаждаюсь их воплями; маленькие рыбки не волнуют меня. До конца вечера будет еще много небольших столкновений, будь уверена.
Совсем стемнело. Я смотрела на звезды, на кусты по берегу и чувствовала себя счастливой.
Джонатан начал петь. У него был сильный тенор, очень приятный, и песня, которую он пел, была полна красоты:
Лишь взглядом тост произнеси,
И я отвечу взглядом.
Оставь лишь в кубке поцелуй,
И мне вина не надо.
Чтоб жажду страсти утолить,
Душа просит напитка богов,
Но я и зевесов нектар отдать
За хмель твоих губ готов.
Пока я сидела в лодке, глядя на его лицо, освещенное лунным светом, и слушала прекрасные слова, которые Бен Джонсон посвятил некой Целии, я знала, что люблю его и ничто… ни мое замужество, ни его женитьба ничего не изменят.
Думаю, что он тоже знал это, так как любил меня. Мы молча доплыли до Вестминстера, оставили лодку и пошли домой.
Праздник все еще продолжался. Люди пели, танцевали, многие были пьяны. Джонатан проявлял истинную заботу обо мне, и я чувствовала себя в полной безопасности.
Когда мы пришли домой, мама и Дикон уже вернулись. Они сидели в малой гостиной перед огнем.
— О, как хорошо, что вы пришли, — сказала мама. — Мы уже начали беспокоиться, не так ли, Дикон?
— Это ты стала волноваться. Я знал, что Джонатан позаботится о Клодине.
— Что за день! — сказала мама. — Вы устали? Проголодались?
— Нет. Мы были на реке и вернулись, когда там началась потасовка.
— Мудро сделали, — заметил Дикон. — Сегодня будет много ссор, скажу я вам.
— Почему радостный день всегда кончается драками? — спросила я маму.
— Это от хорошей выпивки и человеческой природы, — ответил Дикон.
Он налил вина и подал его нам.
— Пришлось прервать ужин со снетками, — сказала я.
— Не повезло, — заметила мама. — Но вы оба выглядите так, будто неплохо провели день.
— Да, это так.
— Мы ездили в «Собаку и свисток»в Гринвиче, а потом отправились в Ричмонд.
— Убежали от суеты.
— Мы этого и хотели, — сказал Джонатан.
— Но вы-то были в центре событий, — добавила я. — Расскажите, как все происходило.
— Было достаточно грустно, — сказала мама. — Мне жаль принцессу. Она такая неловкая и простая, а вы знаете, что у принца изысканный вкус.
— Должно быть, плохо жениться против воли, — сказала я.
— Плата за королевскую власть, — ответил Дикон. — Принцу нравится использовать власть, и это хорошо. Это правильно.
Но он должен платить за это.
За все в этом мире надо платить, — сказала мама. Джонатан не согласился.
— Иногда этого можно избежать. В конце концов, некоторые из королей женились по любви. У них были и любимая женщина, и королевская власть.
— Жизнь не всегда справедлива, — добавила я.
— Что касается принца, — продолжал Джонатан, — это только временное неудобство. Женитьба не внесет никаких изменений в его жизнь. Неудобство доставят только несколько ночей, проведенных с женой, а когда она забеременеет, он вновь обретет свободу.
— Он казался немного не в себе, не так ли, Дикон? — спросила мама. — И я уверена, что два герцога, которые шли за ним, поддерживали его потому, что он выпил слишком много и плохо стоял на ногах.
— Был момент, когда я подумал, что он намерен отказаться продолжать все это, — сказал Дикон.
— О да, — продолжила мама, — король почувствовал это, потому что он тут же поднялся и что-то прошептал принцу. Это бросилось в глаза, ведь в это время новобрачные стояли на коленях перед архиепископом, а принц почти что встал с колен.
— Он, должно быть, был очень пьян, — пояснил Дикон.
— Думаю, что да.
Но тогда я поразилась, вдруг что-нибудь случится. Я почувствовала облегчение, когда все благополучно закончилось.
Музыка была приятной, а хор в это время пел:
Блаженны чтущие Господа.
О, благо Teбe!
О, благо Тебе!
И счастье твой удел!
Но не совсем удачно говорить о счастье, когда оба — и невеста и жених — ясно демонстрировали, что далеки от него… И поэтому фраза «И счастье твой удел» прозвучала фальшиво.
— Да, вы, наверное, довольны, что присутствовали при таком историческом событии, — напомнила я.
— Я никогда этого не забуду. Я видела леди Джерси. Она казалась более довольной, чем остальные.
— Она боялась, что у принца будет красивая невеста и он ее полюбит, — сказал Дикон.
