— Есть кто-нибудь? — окликнула она. Ответа не последовало.
— Мне все-таки показалось, что я кого-то видела, — сказала она. — Заглянем внутрь.
Она осторожно толкнула дверь и вошла. Я последовала за ней.
Дверь внезапно закрылась, н я оказалась в темноте. Мне что-то накинули на голову. Я почувствовала резкий удар по голове, и затем наступил мрак.
Первое, что я увидела, открыв глаза, была Долли. Она сидела на трехногом табурете и смотрела на меня.
Я лежала на полу, состояние у меня было полуобморочное, голова болела, запястья и лодыжки плотно охватывали веревки.
— Долли… — запинаясь, проговорила я. — Что… что случилось?
Она сказала:
— Быстро же вы пришли в себя. Всего лишь десять минут прошло с тех пор, как мы вошли сюда. Я привела вас сюда, миссис Френшоу, чтобы убить.
Если бы у нее в руках не было пистолета, она показалась бы мне смешной.
Увидев, что взгляд мой направлен на него, она сказала:
— Я знаю, как им пользоваться. Это одна из вещей, которым меня научили.
— Долли! Что это? Что за игра?
— О нет, это очень серьезно. Смерть — вещь серьезная.
— Ты на самом деле…
Она сказала:
— О да. Вы должны умереть. Вы убили Эви и умрете, как она.
— Ты сошла с ума. Никто не убивал Эви. Она сама себя убила.
— Она убила себя, потому что ее вынудили.
Это убийство… а убийцы должны умереть.
— Долли, постарайся быть благоразумной. Давай поговорим. Что у тебя на уме? Что это все значит?
— Я вам все расскажу. У нас есть время, потому что я не убью вас до тех пор, пока сюда не приедет Билли.
Это — часть уговора.
— Билли? Билли Графтер?
— Да, Билли Графтер.
— Значит, вы с ним друзья? Она кивнула.
— Ведь он же был другом Альберика, не так ли? — Она улыбнулась. — Вам не пошевелиться, правда? Вы хорошо связаны. Это Билли сделал.
— Он здесь?
Она кивнула.
— Он с ним расправится. Вот что он сделает. А я расправлюсь с вами. Он помог мне, а я помогу ему. Вы не понимаете, да? Билли очень скоро будет здесь. Тогда продолжим.
Она погладила пистолет, и я подумала: «Она не шутит. Она безумна».
— Почему вы, согрешив, можете свободно разгуливать, когда моя сестра Эви… — Лицо ее скривилось, как будто она собиралась заплакать.
— Долли, — сказала я, — давай поговорим.
— А разве мы не разговариваем?
Видите ли, вы совершили прелюбодеяние. Вы нарушили седьмую заповедь. Вы замужем за хорошим человеком и изменили ему с плохим. Это было в Эндерби, когда имение стояло пустым, еще до того, как туда приехала мадемуазель. Мы знали, что вы там с ним. Мы ведь напугали вас, правда, когда вы услышали наши голоса через переговорную трубу?
— Значит, это были вы?
— Да, Эви и я. Вы так струсили. Нас это рассмешило. А затем Эви влюбилась. Она говорила, что любовь — самая прекрасная вещь… У нее должен был родиться малыш. Я хотела, чтобы он родился, миссис Френшоу. О, я бы так о нем заботилась. А потом она убила себя.
— Ей ни в коем случае не следовало делать этого. Мы могли бы что-нибудь предпринять. Мы могли бы помочь ей.
— Все из-за вас, миссис Френшоу. Вы убили Альберика. О, вы удивлены, не так ли? Вы думали, что отцом ребенка Эви был Гарри Фаррингдон. Он ей никогда не нравился. Только наша бабушка этого хотела. А Эви нравился Альберик. Они любили друг друга, я была рада за них.
Они собирались пожениться и взять меня с собой во Францию. Я хотела присматривать за малышом. Все было бы прекрасно. Затем вдруг все изменилось. Он отправился в Лондон и, поспешно вернувшись, сказал нам, что вы увидели его там и рассказали этому гадкому мистеру Френшоу — своему любовнику. Альберик сказал, что ему нужно скрыться, потому что за ним охотятся. Он обещал прислать за нами, Эви и мной, чтобы уехать во Францию. Мы бы и поехали. Мы знали, как туда добраться. Мы прятались здесь, наверху, когда это произошло. Так что мы все видели. Этот человек убил Альберика, и после этого все пошло кувырком.
— Ты, должно быть, знаешь, что Альберик был шпионом.
— Альберик был прекрасным человеком.
— Именно такие, как он, навлекли ужасные бедствия на Францию.
— Так должно было случиться. Там царила несправедливость. Альберик говорил нам об этом.
— И здесь он пытался совершить то же, что сделал в своей стране. Он должен был умереть, Долли. Он всегда знал, что идет на риск.
— А моя сестра… моя Эви… она покончила с собой. Она не могла показаться на глаза бабушке.
У той постоянной темой разговора было удачное замужество Эви. Она говорила ей, что ее настоящее место — в Эверсли, и какая она хорошенькая, и как она найдет богатого мужа. Она говорила, что Эви недостаточно старалась, чтобы заполучить Гарри Фаррингдона.
— О, Долли, какое сплетение несчастий! Этого не должно было произойти.
— Эви не могла пойти на то, чтобы иметь незаконнорожденного ребенка.
— Люди идут на это…
— Вы и пошли… может быть.
— Долли!
— Вас это злит. Конечно, вы сердитесь. Это и меня злит. Бедной Эви пришлось покончить с собой, а вы… вы ведь совершили то же самое, только вы были хуже, потому что у вас хороший муж. У Эви его никогда не было. Ей пришлось умереть, а вы стали хозяйкой большого дома. И все с вами почтительны, тогда как моя бедная Эви…
— О, Долли, мне так жаль! Загублена жизнь, загублено счастье…
— Но не ваше. Вы получаете, что хотите, и никто не знает…
— Это вы взяли малышку?
— Да. Я хотела убить ее.
От ужаса у меня перехватило дыхание.
— Ведь младенец Эви был убит, правда?
— О, Долли! При вспоминании о том ужасном времени, когда у нас похитили Джессику, мне становится не по себе.
— Я держала ее у себя в комнате, в Грассленде. Я боялась, что кто-то может увидеть ее, но все обошлось. Затем я узнала, что взяла не ту девочку. Откуда мне было знать, чей это ребенок? Потом началась вся эта кутерьма. Она была со мной все время. Она хорошенькая, — на ее лице появилась улыбка. — Она смеялась, хватала меня за палец и не хотела отпускать. Она была сла-а-авная детка. Я рада, что не убила ее.
— А веревка в кустах? Она кивнула:
— Вы всегда ездили той дорогой. И почему это вам всегда везет? Почему Билли надо было поехать по тропе как раз в это время?
— Суровая справедливость, — сказала я.
