произошел несчастный случай, когда она каталась на коньках. Сабрину спасла ее мать, чью смерть это происшествие только ускорило. Тем не менее, мне казалось, что лошадь Сабрины сама стремится к Эндерби. У Сабрины была совершенно непонятная тяга к месту, где она стала так несчастна. Я все прекрасно понимала, потому что подобное творилось и со мной. Я почувствовала, что не могу держаться вдалеке от этого дома. Когда мы подъезжали близко, я никогда не решалась переступить через сломанную ограду и пройти к лужайке. Я боялась, что передо мной вдруг возникнет Жерар, как это случилось в тот раз, когда я впервые его увидела.
— Эндерби очень мрачное место, — промолвила Сабрина, — не понимаю, зачем мы приезжаем сюда.
— В нем есть что-то притягательное.
— Притягательное, но и отпугивающее, — согласилась Сабрина.
— Я устала, — сказала я. — Давай отдохнем.
— Здесь? Среди призраков старого Эндерби?
— Почему бы и нет? Я чувствую, что сегодня мы здесь в безопасности.
Мы уселись, расположившись напротив ограды.
— Интересно, почему не отремонтируют ограду, — сказала Сабрина, — когда-то на этом месте был цветник с розами.
— Возможно, никто не хочет этого делать.
— Сидя здесь, я словно снова возвращаюсь в свое детство, — произнесла Сабрина.
Я кивнула. Я тоже словно вернулась в тот вечер, когда перешагнула ограду и встретила Жерара.
— Однажды ты станешь хозяйкой Эверсли, Сепфора, — сказала Сабрина.
— Если дядя Карл не изменит свое завещание.
— Он не сделает этого.
— Но Джесси может упросить его.
— Ей придется иметь дело со стряпчими. Я считаю, что они примут в штыки любую попытку такого рода. Да и дядя Карл еще в здравом уме.
Я согласилась, вспомнив, как вошла в его комнату, возбужденная свиданием с Жераром, а дядя, взглянув на меня, назвал Карлоттой.
— Мы с твоей матерью много говорили о… Диконе. — Я улыбнулась, и Сабрина продолжала:
— Я знаю, ты считаешь, что у нас вообще нет другой темы.
— Вы обе посвятили себя мальчику.
— Ты понимаешь это, Сепфора.
— Да, понимаю.
— Ну вот, и мы обе немного беспокоимся за него, что с ним будет, когда он вырастет. Если Эверсли станет твоим, Жан-Луи переедет сюда с тобой. Он будет не в состоянии, как раньше, управлять Клаверингом. Клаверинг принадлежал твоему отцу, а теперь ты его наследница. Да, ты очень счастливая молодая женщина, Сепфора, ведь тебе принадлежат два имения.
— Клаверинг принадлежит моей матери, — быстро возразила я, — а она еще достаточно молода.
— Да, я знаю… но мы говорили с ней и об этом. Надо привести все дела в порядок. Неразумно откладывать разговор из-за того, что ты пытаешься обмануть себя, думая, что люди, которых ты любишь, бессмертны.
— Это захотела обсудить моя мать, не так ли?
— Да. Мы подумали, что когда Эверсли станет твоим, то ты смогла бы, если, конечно, согласна, передать Клаверинг Дикону.
— Понимаю, — медленно произнесла я.
— Ты знаешь, — горячо продолжала Сабрина, — Дикон не получит ничего в наследство, кроме того, что у меня осталось от отца. А он был небогат, и времена были трудные. Деньги с тех пор потеряли свою ценность. Дома и земля вряд ли обесценятся. Но, конечно, весь этот разговор имеет смысл, если Эверсли станет твоим. Ты же не сможешь жить одновременно в двух местах.
— Нет… А как насчет Жан-Луи?
— Мы решили, что ты должна сама поговорить с ним.
— Он вложил много труда в Клаверинг.
— Я знаю.
— Он любит это место. Он вырос там, как и я… Ты же помнишь, что в Лондоне я жила как раз перед…
Сабрина резко отвернулась. Она не выносила разговоров о смерти моего отца.
Я быстро продолжила:
— Я уверена, Жан-Луи понимает, что, если вопрос с наследством решится положительно, мы должны будем переехать в Эверсли. В этом-то все и дело. Уже на протяжении многих поколений наша семья живет здесь. Ну и, конечно, он не захочет остаться в Клаверинге. Хорошо, я поговорю с ним.
— Спасибо, Сепфора. Если Дикон всерьез заинтересовался проблемами управления имением, то это именно то, что нужно… а уж в своем собственном поместье…
— Понимаю, — ответила я. — Думаю, это единственное верное решение… если… Но я не очень рассчитываю на это. Я знаю, ты считаешь моего дядю стариком, за которым хорошо ухаживают. Здесь прекрасно поставленное хозяйство, ведет его экономка, позволяющая себе некоторые вольности, на что мы вынуждены смотреть сквозь пальцы, так как она действительно выполняет всю необходимую работу и дядя Карл доволен тем, как она все это делает. Но в прошлый мой приезд все выглядело по-другому.
— Но зато сейчас здесь все в порядке. Джесси понимает, с какой стороны хлеб маслом намазан, и хочет как можно дольше наслаждаться такой жизнью.
Когда мы уже собирались возвращаться в Эверсли-корт, к нам подошла женщина.
Она была миловидная, средних лет, и приветливо улыбалась нам.
— Добрый день, — сказала она. Мы обменялись приветствиями, и женщина продолжила:
— Я вас уже видела. Вы гостите в Эверсли, не так ли?
Мы объяснили, кто мы.
— А я живу в Эндерби.
Я почувствовала, как сильно забилось мое сердце. Друзьями Жерара были владельцы Эндерби, они разрешали ему пожить в доме, пока они отсутствовали. Возможно, я смогу что-нибудь разузнать про него.
В этот момент Сабрина сказала:
— Мои родители жили в Эндерби до самой смерти.
— О, тогда, должно быть, вам хорошо знаком этот дом.
— Мы бы не отказались зайти, посмотреть его снова.
— Ну тогда идемте, вы посмотрите, как мы там живем.
Сабрина была в таком же восторге, как и я.
— Это очень мило с вашей стороны, — сказала она.
— Ну что вы. У нас прекрасный дом, только мы собираемся вырубить несколько деревьев, чтобы в нем стало светлее.
— Это уже однажды сделали, — заметила Сабрина. — Моя мать проделала это сразу же, как только приехала сюда.
— Да, деревья здесь растут очень быстро. Иногда я чувствую, что в одно прекрасное утро проснусь, окруженная ими со всех сторон.
«Что же, может быть, она действительно чувствует это, — подумала я. — Чувствует сверхъестественную силу дома».
С другой стороны, хозяйка Эндерби выглядела счастливой, когда, отворив дверь, впустила нас в дом.
Мною вновь овладели воспоминания. Мне казалось, что я снова слышу звуки ярмарки на ближнем лугу. Мне захотелось еще раз очутиться рядом с Жераром… повернуть время вспять, взойти вместе с ним по
