один! Это было за час или около того перед тем, как начался пожар.
Я знала, что сыну садовника не могла прийти в голову такая мысль.
— Джек, с тобой был кто-нибудь, когда ты пошел к амбар? — спросила я.
Джек испугался еще больше.
— Нет, хозяйка, там был только я, но я не хотел сделать ничего дурного…
— Где ты взял мясо?
Мальчик молчал. Но я уже знала правду.
— Отвечай хозяйке, — приказал Нед, давая мальчику подзатыльник, который заставил того отшатнуться к стене, которая спасла его от падения.
— Подожди, Нед, — сказала я. — Не спеши. Не бей мальчика, пока я не наведу некоторые справки.
— Но он же виноват, хозяйка.
— Подожди немного. Мы должны сходить в Клаверинг-холл.
Джек выглядел так, будто собирался задать стрекача, и это еще больше убедило меня в правильности моей догадки.
— Идем, — сказала я. — Идем сейчас же. Матушка очень удивилась, увидев меня входящей с Нед ом Картером и его перепуганным сыном в гостиную.
— Что случилось? — вскрикнула она.
— Где Дикон? — спросила я.
— Я думаю, он уехал кататься верхом с Сабриной. Зачем он тебе?
— Я срочно хочу видеть его.
К счастью, в этот момент вошли Дикон и Сабрина, раскрасневшиеся от езды. Это было как нельзя кстати.
Дикон невольно выдал себя, так как не ожидал увидеть Картеров.
Он повернулся к двери:
— Я забыл свою…
Я преградила Дикону путь.
— Подожди минутку, — промолвила я. — Джека обвиняют в поджоге амбара Хассока. Но я думаю, он был там не один.
— А мне кажется, один, — сказал Дикон.
— Нет, — возразила я. — Там был еще один мальчик, и это был ты.
— Нет! — закричал Дикон. Он подскочил к съежившемуся Джеку. — Ты лжешь…
— Он не упоминал о тебе, — сказала я.
— О, Сепфора, дорогая, — вступилась мать. — Зачем ты тревожишься обо всем этом? Расскажи лучше, как чувствует себя бедный Жан-Луи.
— Что меня беспокоит, — сказала я с непривычной твердостью, которая охватывала меня при мысли о любой несправедливости, — так это то, что Джека Картера обвиняют в проступке, который его заставил совершить кто-то другой.
— Нет… нет! — закричал Джек. — Это моя вина. Это я разжег костер в ведре.
— Я схожу к Весте, — сказал Дикон. — У нее вот-вот родятся щенки. Может, они уже появились на свет.
— Нет, ты останешься здесь, — сказала я, — до тех пор, пока не скажешь нам, кто украл мясо из кладовой. Кто велел Джеку взять ведро и сопровождать его к амбару, где был устроен этот злополучный костер. Кто затем убежал вместе с Джеком.
— Почему вы спрашиваете об этом у меня? — спросил надменно Дикон.
— Потому что я знаю ответ: вместе с Джеком был ты.
— Ложь! — выкрикнул Дикон. Я взяла его за руку. Меня изумил злобный огонь в его детских глазах.
— Я видела тебя, — сказала я. — Нет смысла отпираться. Я видела тебя с ведром. Ты нес его, а у Джека был сверток. Я видела, как вы шли по направлению к ферме Хассоков.
Наступила глубокая тишина.
Потом Дикон сказал:
— Все это глупо. Это была всего лишь игра. Мы не хотели поджигать старый амбар.
— Но он, к сожалению, сгорел, — сказала я, — И ты заставил Джека пойти с тобой, а потом свалил всю вину на него.
— О, мы заплатим за нанесенный ущерб, — сказала Сабрина.
— Конечно, — ответила я, — но это не решает вопроса.
— Решает, — сказал Дикон.
— Нет. Ты должен сказать Неду Картеру, что его сын не виноват.
— Ну почему вас волнуют такие пустяки? — сказал Дикон.
Я твердо посмотрела на него.
— Я не думаю, что это пустяки, — продолжала я. — А ты, Нед, теперь можешь идти. И запомни: Джек не виноват. Его насильно сделали соучастником. Я суверена, мой муж будет очень расстроен, если услышит, что вы наказали сына. Он совершил только то, к чему его принудили.
После того как садовник с сыном ушли, в доме воцарилась тишина. Сабрина и мать были очень расстроены, а Дикон повернулся и с ненавистью взглянул на меня и прошептал:
— Я никогда этого не забуду.
— Да, — ответила я, — и я тоже. Дикон выбежал, сказав, что идет на конюшню искать Весту.
— Мальчишки иногда устраивают такие проказы, — сказала Сабрина.
— Конечно, — признала я. — Но когда их ловят, хорошие мальчики не стоят в стороне и не позволяют кому-то брать вину на себя, особенно если этот человек не может себя защитить.
Матушка и Сабрина были повергнуты в молчание, поскольку не переносили критики в адрес своего любимого дитя.
И тут я, сама этому удивившись, спокойно сказала:
— Я решила ехать в Эверсли, как мы и договорились.
Матушка и Сабрина были потрясены.
— Жан-Луи… — начала мать.
— Конечно, не поедет. За ним здесь хорошо ухаживают. Я подожду неделю, пока его состояние не улучшится, и тогда поеду, как мы и решили. Я уверена, что лорд Эверсли очень расстроится, если я не приеду, кроме того, я буду отсутствовать дома не очень долго.
Все произошло так, как будто вторая половина моего я готовилась вступить во владение моим телом.
Мое предложение ехать в Эверсли без Жан-Луи встретило большое сопротивление. Матушка говорила, что будет беспокоиться до тех пор, пока не получит вести о моем благополучном прибытии, а ведь потом предстоит еще дорога обратно домой. Сабрина была солидарна с ней.
— Сейчас на дорогах очень много разбойников, — сообщила она мне, — и эти страшные негодяи не останавливаются ни перед чем.
— Они наверняка застрелят вас, если вы не расстанетесь с кошельком, — добавил Дикон.
Я почувствовала, что он был бы доволен, если бы со мной произошло несчастье. Наши взаимоотношения не улучшились после выяснения причины пожара.
Реакция Жан-Луи оказалась такой, как я и ожидала. Он принял мое решение смиренно и не перечил ему. Он, прихрамывая, передвигался по дому и путешествовал по имению в некоем подобии коляски. Это приносило ему огромное облегчение, так как он не мог представить себя без хлопот по хозяйству.
— Понимаешь, — говорила я мужу, — я чувствую, что должна поехать. Это письмо от старика… Сабрина говорит, что это крик о помощи. Это выглядит фантастично, о, я полагаю, в этом действительно что-то есть…
— Что волнует меня больше всего, так это само путешествие, — сказал Жан-Луи. — Если бы я знал, что ты в безопасности…
— О, Жан-Луи! — воскликнула я. — Люди путешествуют каждый день, мы просто не слышим о
