Я показала на Эдуарда.
— Он только что съел немного супа и пудинга и теперь спит. Думаю, он вполне доволен жизнью.
Мисс Каррутерс подошла и взглянула на малыша.
— Бедный крошка! — сказала она.
— Я собираюсь сделать все, чтобы он был веселым и счастливым крошкой.
— Вы хорошая девочка, Люсинда, — сказала Сибилл Каррутерс.
Меня это удивило. Я не ожидала от нее подобного комплимента. Но сегодня все выглядело не таким, как всегда. Очевидно, на всех нас повлиял Маркус Мерривэл.
— Что за обаятельный человек майор! — продолжала Сибилл Каррутерс. — Он ни из чего не создает проблемы. Он просто вселяет уверенность.
Я согласилась и, когда мы вошли в комнату отдыха, сказала:
— Я вскоре снова поднимусь наверх удостовериться, что с Эдуардом все в порядке. Не знаю, как подействовала на него эта поездка. Я рада, что он еще так мал. Иначе, я чувствую, с ним было бы больше хлопот.
— Я думаю, что он очень любит вас и, пока вы рядом, чувствует себя в безопасности, — поддержала меня мисс Каррутерс.
— Ему, безусловно, будет не хватать мадам Плантен.
— Да. Ему будет недоставать своей матери. Но, милая Люсинда, вы очень много взвалили на себя.
— Моя мама поможет мне. Она замечательная женщина.
— Надеюсь, что я встречусь с ней.
— Непременно. Где вы живете в Англии?
Мисс Каррутерс помедлила с ответом.
— Ну, — сказала она наконец, — обычно я останавливаюсь на праздники у своей кузины. Я всегда приезжаю туда на два месяца школьных каникул.
А теперь мы ведь не знаем, что будет дальше, правда?
— Как вы думаете, мы вернемся обратно к следующему семестру?
Сибилл Каррутерс помрачнела и решительно покачала головой.
— У меня предчувствие, что война так скоро не кончится. И никто не может знать, какой урон нанесут немцы, проходя через Бельгию. Они уже убили Плантенов и разрушили их дом. Такое происходит по всей стране. Я боюсь, Люсинда, что не отвечу на ваш вопрос. Но… нас уже ждут внизу.
В комнате отдыха Аннабелинда вела оживленную беседу с майором Мерривэлом, и они оба смеялись.
— Где вы пропадали целую вечность? — спросила Аннабелинда. — Мы умираем от голода.
— Люсинде надо было позаботится о ребенке, резко ответила мисс Каррутерс.
— Милая Люсинда! Она такая деятельная, Маркус.
— Я в этом уверен.
Вошел хозяин и сообщил, что сейчас подадут обед, и мы прошли в столовую. Там уже сидели двое. Они были молоды… я дала бы им немного более двадцати лет.
Когда мы вошли, молодой человек поднял на нас глаза и пожелал доброго вечера. Девушка промолчала.
Потом жена хозяина внесла горячий суп, за которым последовала холодная говядина с печеным картофелем в мундире.
Когда мы уже доедали говядину, девушка внезапно поднялась и поспешила прочь из комнаты.
Молодой человек кинулся следом за ней.
— Что все это значит? — спросила Аннабелинда. — Девушка кажется расстроенной.
— Думаю, в этот вечер у огромного числа людей есть повод для расстройства, — заметила я.
Вскоре молодой человек вернулся в столовую.
Он выглядел грустным и смотрел на наш стол с почти извиняющимся выражением лица.
— Можем ли мы чем-нибудь помочь? — спросил майор.
Последовало короткое молчание, и в это время внесли яблочный пирог.
— Не хотите ли присоединиться к нам? — продолжал Маркус. — Вам, наверное, довольно одиноко.
— Спасибо, — ответил молодой человек. Мы освободили для него место за нашим столом; он принес свою тарелку и сел.
Он выглядел таким юным и явно чем-то обеспокоенным. Когда он садился за стол, я обратила внимание на его руку. На ней отсутствовала половина мизинца.
Мне стало стыдно, когда молодой человек перехватил мой взгляд.
— Это случилось по моей собственной вине. Я запускал фейерверк.
— Какой ужас!
— Да, один неосторожный жест, и остается памятка на всю жизнь.
— Это не очень бросается в глаза.
Он печально улыбнулся.
— Человек всегда помнит о таких вещах. Мы с сестрой пережили ужасное потрясение. Мы лишились дома и родителей. Я до сих пор не могу в это поверить. Только недавно мы были там все вместе, и вдруг наш дом разрушен и родители убиты. Я даже сейчас не могу осознать это.
— Боюсь, что такие вещи происходят по всей Бельгии, — сказал Маркус.
— Знаю. Но от того, что других постигает такое же несчастье, нисколько не становится легче.
— Куда вы теперь направляетесь? — спросил Маркус.
— Я собираюсь присоединиться к французской армии, но меня беспокоит сестра Андрэ. Видите ли, теперь нет никого…
— Где находился ваш дом? — спросил Маркус.
— Прямо на окраине Шарлеруа. Мы прожили там всю жизнь, а теперь… ну, я уже некоторое время подумывал присоединиться к армии… но надо думать еще и об Андрэ.
— Куда вы направлялись?
— Я хотел, чтобы Андрэ попала в Англию. Там у нас есть тетя. Андрэ навещала ее только в прошлом году. Она живет в Сомерсете. Наша тетя замужем за англичанином. Но… э-э… Андрэ не желает ехать туда. Она хочет остаться со мной. Но если я вступлю в армию… Бедная Андрэ, она еще не осознала, что с нами произошло. Было так страшно от выстрелов. Немцы находились только в нескольких милях от нас. Все уезжали. Мои родители не захотели покинуть ферму. Они жили на ней с тех пор, как поженились. А потом было уже слишком поздно. Все окутало что-то вроде облака… поля… сам дом. И мои родители были в доме. Мы с Андрэ находились в поле, на некотором расстоянии от дома. Поэтому мы сейчас здесь.
— Печальная история, — сказала мисс Каррутерс. — Несколько недель назад это показалось бы невероятным, а теперь повсюду происходят подобные вещи.
— Я буду лучше чувствовать себя, зная, что.
Андрэ в Англии, — продолжал молодой человек. — Сам я должен каким-то образом попасть в армию.
Я всегда хотел этого, а теперь чувствую необходимость сражаться с безжалостным врагом.
— Я вижу, что вы очень тревожитесь за сестру, — сказал Маркус.
Молодой человек утвердительно кивнул. Он так и не притронулся к яблочному пирогу.
— На вашем месте я бы поел, — мягко сказал майор. Но молодой человек покачал головой и отодвинул тарелку.
— Как только трапеза закончилась, я поднялась наверх взглянуть на Эдуарда. Он мирно спал.
На меня произвел угнетающее впечатление разговор с молодым человеком, еще одним из тех, на долю которых выпали сейчас ужасные испытания.
Когда я вернулась к нашей компании, он все еще был там. Не вызывало сомнения, что он находит некоторое утешение в обществе сочувствующих ему слушателей.
Он продолжал рассказывать о своей сестре Андрэ, подчеркивая, каким облегчением было бы для
