— Меня это радует.
Она рассмеялась:
— Елена справилась бы с этим гораздо лучше. Жена известного парламентария! Ты же знаешь, нас в свет вывозила она.
— Да, я слышала об этом.
С Морвенной мне легче было говорить о маме, чем даже с бабушкой. Мы с Морвенной не стеснялись проявлять свои эмоции, вспоминая ее, а в разговоре с бабушкой мы обе пытались скрыть друг от друга горечь утраты.
— Мама часто рассказывала мне об этом — О, я трепетала от страха! Я была в испуге не столько от церемонии презентации… это длится всего несколько секунд: просто делаешь реверанс, следя за тем, чтобы не запутаться в шлейфе платья и не грохнуться в ноги Ее Величества. Представляешь, какое бы это вызвало замешательство! Но вероятность этого очень мала. Гораздо хуже званые обеды и балы и этот ужасный страх, что окажешься без партнера. Я чуть не умерла.
А твою мать это не заботило. Но ей, в общем-то, и не нужно было…
Я уже не раз слышала эту историю, но в устах Морвенны она вовсе не расстраивала меня. Мне даже показалось, будто моя мама сидит вместе С нами в гостиной Картрайтов, и это дало мне теплое, уютное чувство безопасности.
— Елена понемногу стареет, хотя остается энергичной, а Мэтью продолжает вращаться в высших сферах, и с ним вынуждены считаться. Она, конечно, поможет, но уже не в состоянии взять все на себя.
— Что требуется от меня?
— Ну, для начала ты должна брать уроки танцев и пения. Ее Величество очень интересуется пением и танцами.
— А я слышала, что она живет уединенно.
— Да, уже много лет, с тех пор, как умер принц… но определенный круг обязанностей у нее остается.
— Помню, как мама рассказывала мне о мадам Дюпре, которая на самом деле была мисс Дапри, мучившая вас обеих.
— А я была самым неуклюжим существом из всех, кого ей пришлось, обучать.
— Этого мама не говорила. Она сказала, что вы сами внушили это себе.
— Она была очень умна.
Некоторое время мы сидели молча. Потом Морвенна сказала:
— У тебя все получится. Не стоит волноваться. Я все время ощущала, что мама и папа хотят устроить мне какой-то шикарный брак, который, в общем-то, и является целью всей операции… И я боялась подвести их. Твоя мать была совершенно спокойна, потому что ее родители желали ей только счастья. Мои, конечно, тоже, однако у них было свое представление об этом.
Я вдруг испугалась:
— Но ведь мой отчим будет ожидать чего-то подобного!
— А твои бабушка с дедушкой…
— Они меня не беспокоят. Они желают мне счастья, как желали и моей маме, но он… Я знаю, чего он хочет: «Падчерица Бенедикта Лэнсдона, члена палаты общины от округа Мэйнорли, вчера была помолвлена с герцогом… с графом… с виконтом…». Не думаю, что его устроит просто «с сэром».
— Не забивай себе голову. Подожди, как будут развиваться события. Если ты встретишь кого-то и он окажется герцогом, графом или виконтом… ну что ж, раз вы полюбили друг друга, его титул не будет иметь значения.
Я рассмеялась:
— Но для него — будет.
— Главное, чтобы ты была счастлива. Важно только это.
— Вы его не знаете, Морвенна.
— Мне кажется, знаю. — Немного помолчав, она продолжила:
— Он по-настоящему любил твою мать, а она любила его. Ни с кем другим она не была так близка.
— Она любила моего отца, — настаивала я. — Он был замечательным человеком.
Морвенна кивнула.
— У нас с Джастином есть все основания быть благодарными ему. Мы никогда этого не забудем. Если бы не он… ну, ты же знаешь, что он пожертвовал собой ради спасения Джастина.
— Он был хорошим человеком, героем… отцом, которым я вправе гордиться.
Она опять кивнула.
— Но людей не всегда любят за их геройские качества. Видишь ли, между твоей матерью и Бенедиктом что-то уже было задолго до этого. Они познакомились в Корнуолле, но между ними как будто искра проскочила. Я чувствовала, что их брак будет идеальным. Подумать только, все кончилось именно в тот момент, который должен был еще больше обогатить их жизнь.
Мы немножко поплакали, утешая друг друга.
Морвенна протянула ко мне руки:
— Жизнь продолжается, Ребекка. Бенедикт — твой приемный отец. Он хочет позаботиться о тебе.
— Вовсе нет. Семья ему нужна для того, чтобы лучше выглядеть перед избирателями.
— Нет же, нет. Он хочет, чтобы ты жила вместе с ним. Ты — дочь Анжелет и поэтому дорога мне.
— Я — дочь другого человека. Возможно, ему это не нравится.
— Нет. Ты должна попытаться понять его, попытаться полюбить его.
— Как, по-вашему, можно заставить себя полюбить кого-то?
— Стараться не раздувать в себе обиду, не выискивать в людях недостатки, нужно найти в них лучшие черты, Я покачала головой.
— Где их искать? — спросила я.
— Бенедикт хочет полюбить тебя и Белинду. Помоги ему.
— Любопытно, что бы он сказал, узнав, что мы пытаемся помочь ему. Да он бы расхохотался! Ему не нужна помощь. Он считает себя всемогущим.
— Он несчастный человек.
Я пристально взглянула на нее.
— Вы имеете в виду этот брак?
— Селеста — милая девушка. По-моему, она любит его.
— Он женился на ней, потому что решил, что она пригодится ему на званых приемах.
— Я думаю, он до сих пор переживает смерть твоей матери. Мне кажется, она… разделяет их. Ей бы этого, конечно, меньше всего хотелось бы. Ведь она любила его и хотела бы видеть его счастливым. Его, как и тебя, преследуют призраки прошлого, Ребекка. Вы должны помочь друг другу. Ах, милая, что я говорю!
Болтаю о вещах, о которых ничего не знаю. Как это глупо! Скоро вернется из школы Патрик. Он обрадуется, узнав, что ты в Лондоне.
— Это хорошая новость. Мне не хватало его в Корнуолле.
— Что делать, ученье есть ученье, сама понимаешь.
— Чем он собирается заниматься потом?
— Мы еще не знаем. Может быть, пойдет в университет, хотя он был бы не прочь заняться делами.
Его дедушка, естественно, хочет видеть его в Корнуолле, чтобы передать ему впоследствии владение шахтой, а отец считает, что ему следует хотя бы некоторое время поработать в лондонском офисе. В общем, поживем — увидим.
— Как будет чудесно, когда он приедет!
— Я думаю, ты часто будешь видеться с ним. А теперь нам, конечно, придется потрудиться.
