Сабрина изменилась. Она выглядела моложе своих тридцати лет; на ее щеках появился румянец. Я давно привыкла к ней, но теперь ее красота вновь поразила меня.
Мне следовало бы догадаться. Мне следовало бы предвидеть это. Бог свидетель, это было достаточно очевидно. Но случилось так, что сначала я услышала об этом и только потом осознала. Я жила в выдуманном мире, далеком от реальности, и рано или поздно поняла бы это.
Однажды я спускалась по лестнице, когда Сабрина и Дикон были внизу. Они только что вошли. Я уже дошла до поворота, за которым они должны были увидеть меня, когда услышала, как Сабрина говорит:
— О, Дикон, будь осторожен. Что же нам делать?
Он сказал:
— Кларисса поймет.
Я остановилась, держась за перила и вслушиваясь. Это было так, словно я заранее знала все, что они собирались сказать.
— За все эти годы она ничего не забыла. Она ждала этого, понимаешь? Я хорошо ее знаю… лучше всех. Она любит тебя, Дикон, и всегда любила.
— Я тоже люблю ее и всегда буду любить. Но, Сабрина, я люблю тебя… по-другому. Кларисса — это память о прошлом. Ты же здесь, в настоящем. О, моя прекрасная Сабрина…
Я повернулась и медленно пошла в свою комнату.
«Безумная! — думала я. — Неужели ты не видела этого? Неужели не понимала? Ты старая женщина, а он мечтал о молодой. Ты прожила свою жизнь. Он вернулся к тебе… ради мечты… и нашел Сабрину».
Я ощущала такую боль, словно мне в рану воткнули нож и повернули.
Смогу ли я видеть их счастливыми, страстно мечтая о том, чем владеет Сабрина?
Мыслимо ли потерять их обоих?
Они хорошо играли. Они пытались замаскировать свои чувства, которые становились все более и более очевидными. Но, может быть, мне так только казалось, потому что я уже все знала.
Иногда у меня возникало желание ничего не предпринимать, а просто ждать. Попросит ли он руки Сабрины, когда я здесь? В этом была причина того, что он медлил, что так часто затуманивались его глаза.
Я боролась с собой, и это было нелегко. Я так долго ждала, столько мечтала. Я не могу расстаться с ним. Вероятно, он поймет это. Выше моих сил видеть его мужем Сабрины. Смогу ли я жить рядом с ними и видеть их вместе? А если нет, то возможно ли потерять их обоих?
«У тебя есть дочь, — говорила я себе, — Сепфора, которая будет жить рядом и всегда будет рада тебе. Ты нужна здесь».
Нет, я не вынесу этого.
Я продолжала бороться с собой. Я знала, что мне следует сделать, но как тяжело это было!
Однажды утром я проснулась с твердой решимостью в сердце. Что бы ни случилось, мне суждено быть несчастной. Это неизбежно. Я любила Дикона и хотела быть с ним, начать с ним новую жизнь. Но я не могла и без Сабрины: мы так долго были вместе. Что мне делать?
Я видела только один путь. Это было тяжело, но я выбрала его.
Я сообщила Сабрине; что хочу с ней поговорить. Она пришла ко мне, встревоженная, и я сказала:
— Сабрина, я в большом затруднении. Речь идет о Диконе.
Ее глаза широко открылись, и я увидела, как она возбуждена.
— Ты знаешь, что я много думала и мечтала о нем.
— Да, — сказала она спокойно. — Я знаю.
— Но обстоятельства не всегда складываются так, как мы хотим. Глупо надеяться, что мы в состоянии вернуть то, что когда-то потеряли.
Сабрина смотрела на меня, не веря своим ушам.
— Ты хочешь сказать… — Она сглотнула. — Ты хочешь сказать, что он… больше не заботит тебя, как прежде?
Я опустила глаза и старалась не смотреть на нее, произнося эту чудовищную ложь.
— Я люблю его. Он стал прекрасным человеком… но я привыкла к свободе. Я хочу, чтобы все оставалось по-прежнему. Хочу оставаться хозяйкой сама себе.
— Понимаю, Кларисса.
— Я знала, что ты поймешь. Но как объяснить ему…
— Он поймет, я уверена.
Ей не терпелось покинуть меня, побежать к нему, пересказать мои слова.
Я встала. Сабрина тоже поднялась и обняла меня.
— О, как я люблю тебя, Кларисса, — сказала она.
Как они были счастливы! Сабрина совершенно изменилась. Казалось, она освободилась от всех комплексов, которые давили на нее с детства. Она любила, и поскольку ее первая молодость прошла, она буквально сгорала от любви. Дикон ее обожал, это было очевидно. Он немного беспокоился из-за того, что был на тринадцать лет старше ее.
— Что такое возраст? — говорила я. — Вы идеально подходите друг другу.
Моя мнимая удовлетворенность тем, как повернулись события, доставляла им непрерывную радость. Они смотрели на меня так, словно выражали признательность и удовольствие по поводу того, что я отказалась выйти замуж за Дикона.
Я безмятежно улыбалась, стараясь скрыть свою опустошенность. Это давалось мне не просто, и я почти гордилась собой. И только у себя в спальне, оставшись одна, я позволяла себе снять маску и часто во мраке ночи не могла удержаться от слез.
Конец мечтам! Ничего от них не осталось. Я должна спуститься на землю, и может быть, когда у Сепфоры появятся дети, я найду в них утешение.
Сабрина и Дикон скромно обвенчались в сельской церкви, после чего она уехала с ним на север.
В одну из июльских ночей того же года Чарльз Эдвард Стюарт в сопровождении всего лишь семерых приближенных, имея только несколько сотен мушкетов и сабель и деньги, взятые у французского короля, высадились на одном из небольших островов у западного берега Шотландии. Он прибыл, чтобы отвоевать корону у короля Георга II и провозгласить королем себя. Во всем этом я обнаруживала некий скрытый смысл. Когда отец теперешнего принца начал смуту, Дикон принял в ней участие и был выслан в Вирджинию. Сейчас Дикон опять был здесь, и отвоевывать свои права явился сын.
Все говорили о новом восстании. Тридцать мирных лет о якобитах почти ничего не было слышно, но сейчас это казалось серьезной угрозой.
Распространялись воззвания к народу. За поимку Чарльза Эдварда Стюарта было обещано вознаграждение. В Шотландии его называли славным принцем Чарли, потому что, по слухам, он был молод и красив.
Когда в Клаверинг приезжали гости, разговоры шли только о якобитах.
— Кажется, — говорил один, — Стюарты к нам вернутся.
— Никчемная семейка, — говорил другой. — Лучше остаться с немцем Георгом.
Однако восстание не воспринималось людьми слишком серьезно. Многие вспоминали 1715 год, когда отец нынешнего принца прибыл в Шотландию, надеясь завладеть троном. Ничего из этого не вышло. Что такое все сторонники принца на севере по сравнению с хорошо обученной английской армией?
Некоторое беспокойство началось, когда сэр Джон Коуп был разбит недалеко от Престонпанса и Чарльз Эдвард двинулся на юг и даже достиг Дерби.
Теперь всякий знает, чем закончилась эта авантюра; всякий слышал о походе герцога Камберленда, предпринятом с целью соединиться с главными силами и сдавить принца клещами. Они понимали, что он может дойти до Лондона, и если бы ему сопутствовала удача, едва ли удалось бы его заставить вернуться в
