никто не пострадал… это не грех.
Она не слушала меня. Собственные переживания полностью захватили ее.
Я мягко спросила:
— Феб, ты… у тебя неприятность?
Она подняла на меня полные страдания глаза, но ничего не ответила, а выражение страха на ее лице напомнило мне о Дженни Кейс.
— Если я смогу, то попробую помочь тебе, — опрометчиво предложила я.
— Спасибо, госпожа.
Она вновь склонилась к земле и продолжила свою работу.
Я больше ничего не могла сказать ей. Если мои предположения верны, у Феб действительно были неприятности. Я увидела в ее лице то, что видел в моем лице дедушка Касвеллин, — в этом я уверена. Неужели девушки так меняются, когда у них появляется любовник? Наверное, потеря девственности как-то отражается на внешности, поскольку у Феб, конечно же, был любовник и теперь она столкнулась с последствиями.
Последствия. Ребенок! Я была ошеломлена мыслью о том, что такое могло случиться и со мной. «Я женюсь на тебе как только ты достигнешь совершеннолетия или раньше, если будет необходимо», — говорил Бастиан.
В наших с ним отношениях было, конечно, некоторое безрассудство: мы не слишком серьезно задумывались о том, что могло случиться. Я знала, что мои родители, хотя и будут потрясены, в случае чего отнесутся ко мне с любовью и пониманием. Так же восприняла бы это и тетя Мелани, а дядя Коннелл, будучи мужчиной, просто расхохотался бы, заявив, что Бастиан оказался шустрым парнем.
Совсем иначе обстояло дело у бедняжки Феб Гаст. Вплести в волосы ленту, расстегнуть в жаркий день пуговицу на воротничке, надеть пояс, подчеркивающий талию, на это платье, напоминающее бесформенный балахон, — все это было грехом. А уж валяться в поле или в лесу с мужчиной…
Я вернулась в кузницу. Подкованная кобыла уже поджидала меня. Томас Гаст был как никогда похож на подручного сатаны, и на обратном пути я все время думала о несчастной Феб Гаст.
Вчера я подслушала разговор двух служанок. Я вошла в дом из конюшен, а они занимались уборкой в одной из комнат, выходящих в холл. Они не заметили меня, поэтому я уселась и стала слушать, так как тема заинтересовала меня. Одной из девушек была Джинни, а другой — Мэб, девушка лет шестнадцати, о которой прислуга поговаривала, что она склонна искать приключений и неравнодушна к мужчинам.
Уловив имя Дженни Кейс, я вся обратилась в слух.
— Ну да, конечно, — говорила Джинни, — белая-то она белая, да только белые, бывает, оборачиваются черными… Могло такое случиться и с ней.
— А чем она занималась, Джинни?
— Она делала много хорошего. Ну, вот если бы я могла пойти к ней раньше, то избегла бы позора.
— Но ты ведь ни за что не откажешься от своего малютки Джеффа.
— Сейчас — нет. А тогда бы отказалась.
— А как вывели на чистую воду Дженни Кейс?
— Ты хочешь узнать как догадались о том, кто она? Я тебе кое-что расскажу. Однажды две служанки из поместья отправились к ней. Им, видишь ли, понадобилось приворотное зелье. Был там конюх, который и глядеть не хотел на одну из них, а она его решила окрутить. И ты знаешь, что они увидели? Прямо на коленях у Дженни Кейс сидела жаба… ужасная, склизкая жаба… только это не обычная была жаба. У нее были такие глаза, что они сразу поняли, что это сам дьявол, принявший образ жабы. Они задрожали от страха, повернулись, да как побегут к дому. Немного времени прошло, и вот одна из них заболела и говорит, мол, это от жабы на нее порча нашла, потому что жаба-то была не простая. Жаба-то была, как говорится, известная, а раз так, то Дженни Кейс, понятное дело, ведьма.
— А как же узнали, что жаба была не простая? Их вон сколько в пруду. Я много раз слышала как они поют по ночам весной, когда играют свои свадьбы, а потом опять лезут в воду — метать икру.
— Эти-то жабы обычные… а есть не простые.
— Да все они противные. Наверное, оттого, что вылезают по ночам.
— Это верно, но ты не путай тех и других. Есть такие, которые просто занимаются своими делами… ну, как всякая живность. А есть другие, которых ведьмы берут к себе в постель, а в жабах-то дьявольское семя, потому что дьявол скрывается в этих жабах.
— Как в той, что они увидели у Дженни Кейс?
— Может, так, а может, и не так, только когда узнали, что Дженни Кейс возилась с жабой, да держала ее на коленях, тут-то все и началось. Сказали, что она, мол, таскала жабу за пазухой, и что жаба ползала по ее телу, и что это не простая жаба.
Мэб захихикала, но Джинни оборвала ее:
— Сейчас-то ты смеешься, а вот услышит тебя какая-нибудь колдунья — будет не до смеху.
— Так ведь Дженни Кейс нет в живых.
— Да разве она одна ведьма на свете?
— А кто еще?
— Далеко искать не нужно…
Наступило благоговейное молчание.
— Ты думаешь… она…
— А почему бы и нет? Бабка у нее была ведьмой, а эти дела, говорят, передаются по наследству.
— Да, тут надо глядеть в оба. Я встала и быстро и бесшумно поднялась к себе в комнату.
Благодаря особым узам, связывающим меня с Анжелет, она почувствовала, что мне хочется побыть в одиночестве. Конечно, она предположила, что это связано с Бастианом, и я заметила, что она смотрит на Карлотту с неприязнью, так как была очень предана мне.
Обычно по вечерам, лежа в постели, мы обсуждали все происшедшее за день, и хотя с тех пор, как стало известно об измене Бастиана, я не имела никакого желания болтать с сестрой, предлога отказаться от этой привычки не подворачивалось.
Как-то раз после того, как за ужином шла светская беседа, в которой нам было очень трудно участвовать, поскольку Карлотта, Сенара и сэр Джервис вновь обсуждали события, происходящие при английском и испанском дворах, Анжелет спросила меня:
— Не кажется ли тебе, Берсаба, что Карлотта и сэр Джервис очень подружились?
— Я думаю, Карлотта привыкла привлекать к себе внимание мужчин.
— Это так. Конечно, она красива, этого у нее не отнимешь. А то, что ей приходилось много бывать при дворе, придает ей какой-то особенный блеск. Интересно, удастся ли нам когда-нибудь побывать при дворе?
— А тебе очень хочется?
— Наверное, это было бы интересно. Кроме того, нам рано или поздно придется выйти замуж, верно? Мама ведь не просто так говорила, что наш следующий день рождения будет выглядеть совсем по- другому.
Я зевнула.
— Это еще не скоро.
— Есть женихи у Трентов, у Кроллов и у Лэмптонов. Я думаю, нам прочат кого-то из них. До чего скучно будет прожить всю жизнь в нашей глуши! Хорошо было бы ничего не знать о своем будущем муже, а потом вдруг познакомиться с ним. А ты как думаешь?
Я почувствовала как во мне закипает гнев. Нет, я хотела, чтобы моим мужем стал Бастиан, которого я знала всю жизнь… а точнее, как выяснилось, не знала. Я привыкла считать его спокойным, хорошим человеком, на которого можно положиться. И вдруг оказалось, что он вовсе не такой. Достаточно было ему увидеть Карлотту — и он тут же забыл все клятвы, которые давал мне. Как мало мы знаем о людях, которых, как нам кажется, мы прекрасно понимаем!
— Ты что молчишь? Заснула?
— Что-что? — пробормотала я, делая вид, что совсем засыпаю.
