— Вид у тебя довольный, — заметила Харриет.
— Мне нравится здесь. А тебе?
— Очень.
Она встала и посмотрелась в зеркало. Сняла шляпу для верховой езды, тряхнула головой, разбросав по плечам волосы, и надела шляпу Джульетты, лежавшую на столе. Затем она стала изучать свое лицо в разных ракурсах.
— Что за находка! — воскликнула она.
— Действительно, шляпа хороша. Харриет кивнула и, не снимая шляпу, продолжала рассматривать свое отражение, загадочно улыбаясь.
— Кажется, дела у вас с Эдвином идут неплохо, — сказала она.
— О да. С ним легко разговаривать.
— Он просто очарователен. И, я бы сказала, весьма неравнодушен к женщинам.
— Наверное, именно поэтому он нам и нравится. Естественно, когда нам нравится тот, кому нравимся мы.
— Ценное замечание, — саркастически бросила она и, прищурившись, посмотрела на меня. — Меня не удивило бы… — начала она и замолчала.
— И что же тебя не удивило бы?
— Если бы выяснилось, что эта встреча организована умышленно.
— Умышленно? Что ты имеешь в виду?
— Не строй из себя невинное дитя, Арабелла. Эдвин — завидный жених… весьма завидный. Но и ты не из последних невест. Дочь генерала, который является другом и соратником короля. Ты понимаешь, о чем я говорю. Мы живем в изгнании, и здесь сложно устроить удачный брак. Так что когда подворачивается выгодная возможность, то ею пользуются.
— Не говори глупости. Я пока еще не собираюсь замуж. Кроме того…
— Кроме того, что?
— Для этого требуется согласие обеих сторон, не так ли?
— Глядя на тебя, я бы сказала, что, если тебе сделают предложение, ты не будешь отбиваться.
— Я его почти не знаю…
— А он тебя? Мне кажется, Эдвин весьма уступчив и у него легкий характер. Вряд ли он будет сопротивляться столь очевидному решению вопроса. Не сердись, Арабелла. Подумай только, как тебе повезло: твое будущее заботливо спланировано.
— Это твои обычные выдумки. Я считаю, что количество лжи, произнесенное тобой в стенах этого дома, просто… возмутительно. Вероятно, мне не следовало поддаваться на уговоры и брать тебя с собой.
— Подумай, какого удовольствия ты бы лишилась.
— И сними с головы эту шляпу. Она выглядит просто смехотворно.
— Подожди до тех пор, пока я не надену ее в тот самый вечер. Знаешь, что тогда произойдет?
— Пророчествовать не дано даже тебе, — ответила я.
— Подожди — и увидишь, — улыбаясь, ответила она.
Я долго не могла уснуть, раздумывая над тем, что сказала мне Харриет. Неужели это правда? Следовало признать, что такая вероятность очень велика. Мне было семнадцать лет, и из-за того, что мы находимся в изгнании, было мало надежды на то, что я встречу подходящего жениха. Интересно, действительно ли мои родители обсуждали возможность моего брака с Эверсли? Положение было таково, что обе семьи не могли не радоваться подобному союзу, а я думаю, что все родители были сильно озабочены будущим своих детей.
Неужели Эдвина специально подобрали для меня? Признаться, это предположение меня не ужаснуло, хотя я бы предпочла, чтобы он бросился в мои объятия в романтическом порыве.
Никогда в жизни я не видела более красивого, смелого, обаятельного молодого человека. Но, собственно говоря, каких вообще молодых людей я видела? Единственный, с кем я могла сравнить Эдвина, был актер Жабо, и уж он-то, конечно, был совсем другим. Мне совершенно не нравился Жабо, и я не понимала, как Харриет и Флоретт могли соперничать из-за него. В Эдвине было все, что способно привлечь романтически настроенную девушку, а я была именно такой девушкой.
Что за великолепное приключение! Я была влюблена в Эдвина, и именно его родители предназначили мне в мужья.
На следующий день прибыли новые гости, которые с восторгом приняли известие о готовящемся спектакле. Были распределены роли. Харриет стала Джульеттой, Эдвин — Ромео. Я получила роль леди Капулетти и при этом заявила, что просто нелепо мне изображать мать Харриет.
— Это будет хорошим испытанием твоего актерского таланта, — сурово сказала Харриет.
Чарльз Конди был назначен играть Фра Лоренцо.
— Это для него в самый раз, — смеялась Харриет.
Мне кажется, я еще никогда не видела ее столь возбужденной. Она находилась в центре внимания.
В дело включились все. Слуги рвались помогать нам. Одна из служанок оказалась прекрасной портнихой и целыми днями шила театральные костюмы. Харриет была в своей родной стихии. Она сияла; она продолжала хорошеть, если такое еще было возможно. Все советовались с нею. Я назвала ее королевой Вийе-Туррона.
Она проводила много времени с Эдвином — репетируя, как она объяснила.
— Он довольно способный актер, — говорила она, — я сделаю из него настоящего Ромео.
Некоторое внимание Харриет уделяла и Чарльзу Конди, помогая ему готовить роль. Я немного беспокоилась за Карлотту, поскольку складывалось впечатление, что она отстранена от всех дел.
Когда мы остались наедине с Харриет, я попыталась поговорить с ней.
— Не думаю, что Карлотте доставляет большое удовольствие наблюдать за тем, что происходит между тобой и Конди, — начала я.
— А что происходит?
— Ты что, не видишь, что он все больше увлекается тобой?
Она пожала плечами.
— Разве я в этом виновата?
— Да, — коротко ответила я. Она расхохоталась.
— Дорогая моя Арабелла, это должно волновать только Карлотту, разве не так?
— Карлотта не из тех девушек, которые будут умышленно завлекать мужчину.
— Что ж, если она его потеряет, это послужит ей уроком.
— Послушай, ведь мужчины не призы, за которые нужно бороться. Я уже не говорю о правилах хорошего тона… вряд ли это понятие вообще может соответствовать твоему поведению, правда?
— Насчет призов ты ошибаешься, — сказала Харриет. — Некоторые получают эти призы, даже пальцем не шевельнув, а другим приходится для этого поработать. Карлотта может потерять свой приз, так как и не пытается удержать его.
— Значит, ты собираешься завоевать Чарльза Конди?
— Ты же знаешь, что я всегда сражаюсь за главный приз, а Чарльза вряд ли можно считать таковым.
— Тогда почему бы тебе не оставить его Карлотте?
— Возможно, я так и сделаю.
У меня осталось неприятное чувство от этого разговора. Я заметила, что Харриет стала реже уединяться с Чарльзом, объяснив это тем, что надо больше сосредоточиться на ее сценах с Ромео.
Как-то раз, зайдя после ленча в комнату, я нашла ее обеспокоенной. Когда я спросила, что случилось, она, улыбнувшись, сказала:
— Леди Эверсли хочет серьезно поговорить со мной. Я должна прийти к ней в три часа.
— Зачем? — встревоженно спросила я.
— Вот это-то я как раз и хотела бы знать.
