небольшая комната с гобеленом на стене, со свечами, мерцающими в подсвечнике, с камином, бросавшим дополнительное освещение, выглядела весьма привлекательно Стол был накрыт на двоих, и на нем уже дымилась тарелка с супом, источая соблазнительный аромат.
Он вошел свежий, только что вымытый, в рубашке, украшенной кружевами по вороту и рукавам. Он был без камзола, в парчовом жилете Я подумала, что он мог бы показаться даже красивым, если бы не его мрачный вид.
— Что за радость! — воскликнул Карлтон. — Ужин на двоих. Я не мог бы пожелать ничего лучшего. Меня трогает ваша забота. Загнать меня в ванную, заставить сбросить мокрую одежду, удостовериться в том, что я переоделся в сухое…
Я пожала плечами:
— Я всего лишь посоветовала сделать то, что подсказывал здравый смысл. Не вижу причины слишком меня благодарить.
— Вы казались по-настоящему озабоченной. Неплохой сегодня суп.
— Говорят, голод не тетка.
— Еще одно весьма мудрое замечание. — Карлтон поднял бровь, напомнив мне этим Эдвина. — Именно такое замечание, — продолжал он, — какого я ждал от вас. Отличное вино! Я всегда питал слабость к мальвазии. Прошу вас, выпейте со мной.
Он налил вина в мой кубок.
— За короля, — сказал он, — пусть его правление будет долгим и счастливым!
Я не могла отказаться от подобного тоста и выпила вина.
— Позвольте предложить вам суп.
— Спасибо, я уже сыта.
— Жаль, что вы не можете разделить со мной это удовольствие. Ах, как приятно сидеть здесь, напротив вас, дорогая Арабелла. Это то, о чем я всегда мечтал.
— Мы уже не раз сидели друг против друга за обеденным столом.
— Вы упускаете из виду главное обстоятельство… и делаете это умышленно, я думаю. Мы никогда не были наедине, вот что я имел в виду.
— Скажите, как же они все-таки добрались?
— Могло быть и хуже. Карета прочно увязла. К счастью, это произошло уже в самом конце пути. Я отправился верхом к хозяевам, пригнал повозку, и вскоре они благополучно добрались до места. Теперь они, надо думать, сидят за таким же столом, обсуждают свое приключение и пытаются угадать, что с ними произойдет в следующий раз. Сначала сгорел Лондон, а потом карета лорда Эверсли с семьей застряла в грязи.
— Это было для них серьезным испытанием.
— Скорее развлечением. Я сказал, что вернусь домой, чтобы дать знать Арабелле о случившемся. Вот видите, я думал о вас. Что за прекрасный ростбиф сегодня! Просто отменный!
Слуги молча входили и выходили из комнаты, занимаясь столом. Я подумала, что Карлтон ест и пьет от всей души.
Доев ростбиф, он попробовал каплуна, затем отведал яблок и орехов и наконец заявил слугам:
— А теперь оставьте нас. Все остальное уберете утром. У нас с госпожой Эверсли важный разговор.
В присутствии слуг я не решилась протестовать, но, как только они вышли, я сказала:
— Не представляю, какие у нас могут быть беседы, требующие столь интимной обстановки.
— Вы же знаете нашу главную тему.
— Что за главная тема?
— Наше будущее Наш брак. Когда это наконец произойдет, Арабелла?
— Никогда, я полагаю.
— Это жестоко и несправедливо. Бьюсь об заклад — Я редко бьюсь об заклад, и уж никогда по таким поводам — Очень мудро, ведь вы бы наверняка проиграли Вероятно, вы из тех умниц, которые бьются об заклад, лишь будучи уверены в выигрыше.
— Это хороший принцип.
— Ну да, только при условии, что его удается до конца выдержать. Так вот, Арабелла, во время нашего последнего разговора мы решили, что наилучшим выходом для нас является брак. Эдвин получит отца, который ему крайне необходим, а вы — мужа, который вам необходим еще больше.
— Я придерживаюсь иного мнения, а если вы считаете, что нужда Эдвина столь безотлагательна, то есть альтернатива.
— Выйдя замуж за Джоффри, вы пожалеете об этом уже через неделю.
— Что заставляет вам прийти к такому заключению?
— Я знаю его и знаю вас. Вам нужен настоящий мужчина.
— А Джоффри не мужчина?
— Он неплох. Я ничего не имею против него.
— Кажется, вы решили быть честным. Он вдруг встал и подошел ко мне. Он обнял меня и начал целовать в губы и в шею.
— Пожалуйста, отойдите. Если войдут слуги…
— Они не войдут. Они не посмеют ослушаться меня. Вот это я и имел в виду, говоря о настоящих мужчинах.
— Ну-ну, повелитель служанок, вспомните, я ведь не отношусь к их числу.
— Я не забываю об этом ни на секунду. Если бы вы были одной из них, я бы не разводил так долго эту чепуху.
— Разумеется, вы просто приказали бы мне подчиниться. Вы — настоящий мужчина, а я — смиренное существо. Конечно, я не решилась бы отказать вам.
— Вы чуть-чуть дрожите, Арабелла. Когда я держу вас в объятиях, то ощущаю вашу дрожь.
— Это от злости.
— Вы были бы страстной женщиной, если бы позволили себе стать самой собой.
— А кем же я являюсь, если не самой собой? Я являюсь собой и твердо убеждена вот в чем: я хочу, чтобы вы отправлялись в свою комнату и оставались там, а я уйду к себе.
— Что за бесполезная трата времени! Послушайте, Арабелла, я хочу вас. Я люблю вас. Я собираюсь жениться на вас и доказать, что это лучшее из всего, что мы можем придумать.
— Думаю, нам следует попрощаться и разойтись по своим комнатам.
Я встала и направилась к двери, но он опередил меня и преградил мне путь. Я пожала плечами, пытаясь скрыть растущее возбуждение. Он способен на все, думала я с содроганием. Хотя, если признаться честно, его поведение не было для меня столь уж неприятным.
— Я настаиваю на том, чтобы мы продолжили разговор. У меня редко бывает такая возможность.
— Послушайте, Карлтон, уверяю вас, нам больше не о чем говорить. Позвольте мне пройти. Он медленно покачал головой.
— Я требую, чтобы вы выслушали меня. Слегка поколебавшись, я вернулась к столу и села.
— Ну?
— Вы не столь безразличны ко мне, как пытаетесь это представить. Обнимая вас, я это чувствую. Вы боретесь с вашими естественными стремлениями… и делаете это постоянно. Вы живете в сплошном притворстве. Притворяетесь, что не способны любить… Притворяетесь, что не хотите меня… что все время думаете о покойном муже…
— Это не притворство, — сказала я.
— Дайте мне возможность доказать обратное.
— Вы собираетесь доказать мне, о чем я думаю! Мне это известно без ваших доказательств.
— Вы понапрасну растранжириваете свою жизнь.
— Предоставьте мне самой это решать.
— Возможно, я и позволил бы это вам, если бы дело касалось только вас, но есть иные
