– Да, – поддакнул Костик. – Никакого уважения к правам заключенных.
Они уселись в машину и стали ждать, когда за ним придет авторитетный сержант. Ждать было довольно грустно – напарники то и дело печально вздыхали.
– Как же мы с тобой так позорно попались? – нарушил тишину Дуболомов.
– Я же тебе говорил – нужно действовать по инструкции, – саркастически ответил Костик.
– Это ты мне говорил? Это же я тебе говорил, балда!
– Ах, какое это теперь имеет значение? – отмахнулся Костик и добавил печально: – Нас теперь посадят?
– Возможно, – мрачно отозвался Дуболомов.
– Не хочется.
– Конечно не хочется. Но тебя же сразу предупреждали:
все возникающие моральные и материальные проблемы берет на себя исполнитель.
– Конечно.
Они опять сокрушенно замолчали.
– Эх, жизнь, – Дуболомов провел под носом одной из скованных рук. Вторая моталась, как отмороженная. – Полоса белая, полоса черная.
– Да уж, – охотно отозвался Костик. – Мне-то хорошо – я уж пожил. А у тебя еще вся жизнь впереди. А какая в тюрьме жизнь?
– Что ж, я тоже пожил не мало, – признался Дуболомов, глаза которого как-то подозрительно блестели. – Много повидал. Вот мы с тобой, Константин, уже почитай два месяца вместе работаем, а друг о друге совсем ничего не знаем. Так вот и под суд пойдем локоть к локтю, а чужие, в сущности друг другу люди.
– А что мне рассказывать? Жизнь у меня была несладкая, полная лишений и выгоняний, как сказал поэт. И может статься, что будь у меня дети, они бы проронили слезинку за отца.
А жена моя и повыла бы над моей судьбой, как Ярославна…
Душераздирающую речь Костика прервал пронзительный вой. Дуболомов с удивлением глянул на товарища, который, разинув рот смотрел напарнику куда-то за спину. Дуболомов тут же обернулся и тоже открыл рот. Мимо с воем и визгом тормозов пролетела милицейская машина.
– Это они?
– Кажется, они.
– А они что, о нас забыли?
– Похоже.
– И что теперь делать? Догонять?
– Что ты, кто же их теперь догонит…
– А что тогда делать будем?
– Ну, во первых, избавимся от этих железок – у тебя, кажется, была отмычка? А потом – потом в «Мак- Дональдс» и возьмем по два биг-мака, по три чизбургера и по мороженному с игрушкой! – загорелся Дуболомов.
– А я думаю, нам нужно сперва шефу позвонить.
Дуболомов как-то сник, но потом вспомнил, что бывает за несоблюдение инструкций и согласился. Они немного повозились с наручниками, потом доехали до какого-то киоска, купили телефонную карту, забыв при этом сдачу, и стали названивать в офис. Никто не отвечал.
– Ты что! Там уже нет никого!
– А-а! И что теперь делать?
– Звони на мобильник.
– Але? Шеф? Это вы? Это я. Да. Да. Были. Нет. Нет. Шеф, ее кто-то украл. Да. Нас в милицию чуть не забрали, но мы выкрутились.
Костик надолго замолчал, выслушивая ругательства, которые доносились из трубки. Когда он ее повесил, лицо его было похоже на прокисший йогурт.
– Ну, – заботливо спросил Дуболомов. – Поехали пожрем.
– Не-а. Нам с тобой сказали еще в магазин заехать в один.
– Что-то купить?
– Нет. Забрать труп.
– Откуда?
– Из шкафа.
Дуболомов проводил товарища удивленным взглядом. Тот молча уселся в машину, и они поехали.
Найдя нужный магазин, они постучали в дверь, но им никто не ответил. Дуболомов подергал за ручку и дверь поддалась. Напарники переглянулись и медленно прошли внутрь. Внутри было темно.
– И где тут труп? – шепотом спросил Дуболомов.
– А я знаю? Они стали двигаться в темноте, пытаясь найти хотя бы выключатель.
– О, статуя! – радостно проговорил Дуболомов, снимая с полки бронзовую статуэтку, на которую падал косой луч света через витрину. – Кто такая? Плохо видно.
Загорелся свет.
– Ты нашел выключатель? – Дуболомов повернулся к товарищу и замер в изумлении.
Костик стоял, подняв руки вверх, а в двери ломились милиционеры, держась обеими руками за пистолеты, вращая глазами и истошно крича:
– Руки вверх!
Дуболомов поднял руки и прошептал:
– Дежа-ву.
ГЛАВА 8. СВЕЖЕЕ УТРО НЕ МОЖЕТ ТЯНУТЬСЯ ВЕЧНО
Утро началось отвратительно – ничего не ладилось, волосы не укладывались, косметика осыпалась, а муж все время матерился по телефону. В такие утра Снежане Игоревне больше всего на свете хотелось уехать куда-нибудь подальше или устроится на работу – никогда больше ей не лезли в голову подобные глупости. За столом она скучала, рассматривая волосатый живот мужа, ей не лезли в горло даже жареные ананасы – такой на нее напал сплин. Даже новенький серебряный пинцет не приносил никакой радости.
Обычные утренние дела были давно переделаны: отправлены восвояси все массажисты, педикюрши, визажисты и прочие работники невидимого фронта. Снежана Игоревна даже приняла участие в контроле за работой новоприсланного сантехника, который был высок и статен и обладал всеми достоинствами приличного сантехника-профессионала. Его манера мило изгибаться в попытках достать до нужной трубы очень понравилась Снежане Игоревне, и она решила, что ее новое джакузи – в надежных руках.
Теперь же приходилось зевать от скуки, пить второй литр кофе и думать о своей загубленной жизни – до очередного сериала оставалось полчаса. По телевизору передавали новости, смотреть которые было неимоверно жутко.
«Вчера вечером было совершено вооруженное ограбление краеведческого музея. Похищено материальных ценностей на сумму более ста тысяч долларов. Преступникам удалось скрыться. Милиция предполагает, что это – дело рук новоявленной банды, в состав которого входят два человека. Знатоки прозвали их уже „наши Бонни и Клайд“. И это понятно – ведь эта влюбленная парочка наводит ужас на всю столицу и прилегающие территории вот уже больше месяца…»
– Убавь видик, – не поднимая голову от каких-то бумаг проворчал Вован Натанович.
Его вторая половина наугад нажала кнопку на одном из десяти пультов. Заработала соковыжималка.
– А где дети? – спросила Снежана Игоревна у горничной, разливавшей кофе. Кофе на полу смотрелось неплохо.
– Дрыхнут еще, наверное, – пробормотал Вован Натанович, который был поглощен подсчитыванием чего-то на калькуляторе.
– Верочка!!! – заголосила Снежана Игоревна, челюсти которой буквально сводило зевотой от скуки. – Верочка!
Горничная повернулась и посмотрела на хозяйку с удивлением:
