из-за которого весь сыр-бор разгорелся.
– Лель?
– Ну?
– Ты погоди немного, я сейчас отсюда выйду, а потом ты мне перезвонишь, ладно?
Выйдя на улицу, Валентин огляделся и увидел только толпу милицейских бобиков, из которых то и дело выскакивали чем-то обеспокоенные люди в бронежилетах. Валентин хотел было не обратить на них никакого внимания, но его тут же подхватили под локти и куда-то повели. Оказалось – для дачи показаний. Валентин лениво наврал что-то, упомянул о пропаже семейной драгоценности, и попросил его отпустить по поводу несварения желудка. После этого он обшарил все окрестности, чтобы с облегчением убедиться – его нового неординарного друга и след простыл.
Как раз в этот момент затрезвонил в кармане его маленький аппарат. Все прохожие судорожно схватились за свои телефоны.
– Спокойно, – сказал Валик. – Это меня.
Это был снова Лелик, который стал трещать что-то по поводу своих приключений. Валентин, посчитав в уме во сколько обойдется ему эта содержательная беседа, поторопился спросить:
– Ты где?
– Точно не знаю, но кажется где-то в районе Пушки.
– Стой там. Я мигом.
«Мигом» затянулось на полчаса – никак не удавалось обнаружить станцию метрополитена в этом незнакомом месте. Когда Валик добрался до места, Лелик являл достаточно жалкое зрелище, стоя посреди улицы с посеревшим от холода лицом.
– Здравствуй, кекс, – поприветствовал Валик друга.
Они исполнили ритуал фигурного рукопожатия, затянувшегося минут на пять, после чего Валик хмуро спросил:
– Ты, баклан, зачем мне партию ЛСД перепортил? Я из-за тебя на свалке мусор сортировал.
– Как это? – переспросил Лелик, подозревая, что у него снова начинается «флэш-бэк».
– По простому методу. Есть еще сложный – по шести сортам.
Лелик выпучил глаза и стал смотреть на друга не мигая, стараясь прогнать галлюцинацию. Валик обиженно покосился на него и спросил:
– Ну? И кто ты после этого?
– В смысле? – опять не понял Лелик.
Валентин не нашел ничего лучшего, как рассказать товарищу со всеми отвратительными подробностями всю картину пережитых им приключений, на что Лелик недоверчиво сказал:
– Ты гонишь.
– Отвечаю!
– Да ну!
– Зуб даю. Во, ключи, глянь – буквально с трупа снял.
– Вот это да! И что теперь будет?
– Что-что. Не знаю. Но, кажется, за мной гонится мафия.
Лелик тревожно огляделся и поинтересовался:
– А зачем?
– Как это – за чем? У меня же ключ!
– А у мафии что, нет ключа?
– Ну, откуда у мафии ключ, если он у меня? Ты соображаешь?
– И зачем им ключ?
– Я думаю, он от какого-то секретного сейфа, в котором деньги лежат. Целый чемодан, предствляешь?
– Да ну, брось! Какой еще чемодан…
– Ты как маленький. Мафия всегда хранит деньги в чемоданах, а чемоданы – в камерах хранения на вокзале. Для конспирации, понимаешь?
– Ты гонишь опять. На вокзале сейф не ключом закрывается, а кодовым замком.
Валентин замолчал, сраженный этим очевидным фактом, который ему не был известен – он не пользовался камерами хранения никогда.
– Ну, может быть это какой-то старинный вокзал, на котором еще нет кодовых замков.
Лелик недоверчиво покачал головой:
– Где ты найдешь такой вокзал? Уж не в Москве явно.
– Не знаю, что тебе на это и сказать. Может, в Подмосковье?
– И что ты собираешься делать? Ездить по всем станциям и вставлять ключи всюду без разбору?
Валик сокрушенно замолчал. Он вытащил ключи из-за пазухи и стал крутить их на пальце, соображая, что без точной информации об их принадлежности они превращаются в два бессмысленных кусочка металла.
Женя шагала за своим криминальным спутником сперва достаточно бодро, а потом ей это до такой степени осточертело, что она крикнула ему в спину:
– Эй! Товарищ иноходец, может быть немного посидим, поболтаем. Привал, короче. Перекур.
Незнакомец остановился и повернулся к ней с перекошенным от презрения лицом:
– В армию тебя, братец, надо. Тебя там быстро научат родину любить. Будешь бегать босиком по снегу и жрать сечку.
Женю даже перекосило от подобных перлов, но она постаралась придать себе невозмутимый вид и даже неумело сплюнула в сугроб:
– Ладно те гнать-то. Сам, поди, запарился. Давай побазарим по делу. Я вот, например, за то, чтобы мы с тобой, наконец, познакомились. В конце концов, мы товарищи по несчастью или кто?
– Педальная лошадь тебе товарищ, – пробормотал зеленоглазый, останавливаясь.
– Я – Женя, – все еще пытаясь наладить дружеские отношения, сказала Женя.
– Зови меня просто – Хозяин, – усмехнулся эстетический идеал и тоже сплюнул, только более профессионально.
Женя проследила за полетом плевка и пожала плечами:
– Так ты меня не нанял.
– Ну, как хочешь. Только учти, если откажешься мне бегать за сигаретами – быть тебе биту. И телефончик тебе не поможет, зона действия скоро кончится.
Женя все сильнее и сильнее разочаровывалась в своем кумире: для нее было полнейшей неожиданностью, что авантюристы с такими красивыми плечами обладают таким скверным характером. Она глубоко вздохнула и подумала, что может быть он просто проголодался и поэтому на нее так кидается.
– Может, зайдем в какую-нибудь харчевню и чего-нибудь перекусим? – несмело предложила она.
– Ты что, маменькин сынок, жрать сюда пришел или как?
Перекурили – и вперед. Будешь ныть – кокну.
«Вот те на, – печально размышляла Женя, стараясь попасть в ногу с семимильными шагами зеленоглазого. – Не было печали – купила баба порося… Что, кстати, такое – порося?»
Женя с тоской вспомнила о теплой ванне, о доброй маме и внимательном папе и тут же передумала возвращаться к машине.
– А имя у тебя человеческое есть? – рискнула она снова пристать с вопросом к угрюмому бандиту.
– Гарри.
«Ну, хоть имя у него подходящее, – с облегчением подумала Женя и решила свою новую судьбу принять стоически. – Все равно назад дороги нет». И она снова бодро зашагала следом.
Не прошло и получаса, как они к полной неожиданности вышли к железнодорожному полотну, сплошь закапанному мазутом и замусоренному донельзя. Неподалеку виднелась небольшая станция с ободранными щитками для объявлений, заплеванная еще хуже, чем пути. Гарри направлялся, по всей видимости, туда.
– Мы поедем на поезде? – радостно поинтересовалась Женя.
– На собаках, – снова огрызнулся Гарри.
