В нескольких футах от его ног, внизу, на солнце ярко сверкнуло что-то белое. Бэйкер, старательно балансируя на каменистом склоне, спустился, чтобы взглянуть вблизи. Предмет оказался кусочком белой керамики, размером примерно с квадратный дюйм, похожим на электрический изолятор. Бэйкер поднял его и с удивлением обнаружил, что квадратик оказался прохладным на ощупь. Вероятно, это был один из тех новых материалов, которые не поглощают тепла.
Поднеся пластинку к глазам, он увидел, что с одной стороны отпечатаны буквы МТК. А с боку имелась своеобразная кнопка, утопленная в материале. Он спросил себя, что может случиться, если он нажмет кнопку Стоя на жаре, окруженный огромными валунами, он надавил на нее.
Ничего не произошло.
Он нажал еще раз. Опять ничего.
Бэйкер выбрался из оврага и вернулся к автомобилю. Старикан спал и громко храпел. Лиз изучала карту.
– Ближайший крупный город – Галлап.
– Галлап, – согласился Бэйкер, включая двигатель.
Выбравшись с рекордным временем обратно на главное шоссе, они направились на юг, в Галлап. Старик все еще спал. Лиз посмотрела на него и негромко окликнула мужа:
– Дэн…
– Что?
– Ты видел его руки?
– А что с ними?
– Кончики пальцев.
Бэйкер оторвал взгляд от дороги и, быстро повернувшись, взглянул на пассажира. Кончики пальцев у старикана были 'красными – вернее, две первых фаланги.
– Ну и что? Он просто обгорел на солнце.
– Только до середины пальцев? А почему не вся кисть?
Бэйкер пожал плечами.
– Раньше его пальцы такими не были, – продолжала Лиз. – Когда мы его подобрали, они не были красными.
– Дорогая, скорее всего ты просто не заметила этого.
– Я заметила, потому что обратила внимание: у него маникюр. И я подумала: это очень любопытно, что посреди пустыни вдруг оказался какой-то старикашка с маникюром.
– О-хо-хо… – жалобно простонал Бэйкер, поглядев на часы. Сколько времени им придется потратить в больнице в Галлапе? Вероятно, несколько часов.
Он вздохнул на сей раз молча.
Дорога идеально прямой лентой разворачивалась впереди.
На полпути к Галлапу старикан проснулся. Он закашлялся, а потом невнятно произнес хриплым голосом:
– Мы находимся здесь? Мы находимся хоть где-нибудь?
– Как вы себя чувствуете? – спросила Лиз.
– Чувствую? Я закручиваюсь. Прекрасно. Просто прекрасно.
– Как вас зовут? – продолжила Лиз.
Человек недоуменно заморгал, глядя на нее.
– Квазителефон выгнал меня вон.
– Но как вас зовут?
– Прежнее имя, в грешных играх с ними, – ответил человек.
– Он все рифмует, – заметил Бэйкер.
– Я обратила на это внимание, Дэн.
– Я видел телепередачу об этом, – сказал Бэйкер. – Стремление рифмовать означает, что он шизофреник.
– Рифмоплет ведет расчет, – заявил старик.
А потом он вдруг запел, громко, почти крича на мотив старой песни Джона Денвера:
Квазителефон выгнал меня вон, в места, где я был рожден, в старый Блэк-Роки-каньон, на тихих задворках страны, где были мы все рождены, квазителефон просто вышел вон!
– Вот это да! – восхитился Бэйкер.
– Сэр, – снова обратилась к пассажиру Лиз, – вы можете назвать мне ваше имя?
– Ниобий для худших условий. Волосатые сингулярности препятствуют паритетности.
– Дорогая, у этого парня неладно с мозгами, – вздохнул Бэйкер.
– Если неладно с мозгами, то воняет, как будто ногами, – подхватил старик.
Но Лиз отказывалась сдаться.
– Сэр, вы знаете свое имя?
– Позвоните Гордону! – ответил человек; теперь он уже кричал. – Позвоните Гордону Стэнли, позвоните! Семейство в целости держите!
– Но, сэр…
– Лиз, – вмешался Бэйкер, – оставь его. Пусть он успокоится, ладно? Нам еще далеко ехать.
Старик вдруг взревел:
В места, где я был рожден, черное колдовство, трагичное существо, пеной весь мир покрыт, от этого стон стоит!
И немедленно начал сначала.
– И что дальше? – спросила Лиз.
– Не спрашивай.
Бэйкер позвонил с дороги, поэтому, когда «Мерседес» въехал под окрашенный в красный и кремовый цвета портик травматологического отделения больницы МакКинли, там уже дожидались санитары с каталкой. Старик вел себя пассивно, пока его укладывали на каталку, но, как только его стали привязывать к ней, он разволновался и поднял крик:
– Отпустите меня, отвяжите меня!
– Это ради вашей собственной безопасности, сэр, – сказал один из санитаров.
– Замолчите, прочь пойдите! Вы опасностью грозите, негодяи и мерзавцы, обмануть меня хотите!
На Бэйкера произвело впечатление то, как санитары обошлись с «парнем», мягко, но тем не менее все же связав его. Не меньшее впечатление произвела на него и миниатюрная темноволосая женщина в белом халате, вышедшая навстречу им на лестницу.
– Я Беверли Цоси, – представилась она, протягивая Руку, – дежурный врач.
Она оставалась совершенно спокойной, несмотря на то что человек на коляске продолжал вопить, пока его везли:
– Квазителефон выгнал меня вон…
Все находившиеся в приемном покое уставились на него. Бэйкер увидел мальчика лет десяти или одиннадцати с рукой на перевязи; он сидел на стуле рядом с матерью и с любопытством наблюдал за стариком, шепча что-то на ухо матери.
Старикан пел:
– В меееестаааа, где я быыыыл роооождеооон…
– И как долго он находится в таком состоянии? – спросила доктор Цоси.
– С самого начала. С тех самых пор, как мы его подобрали.
– Не считая времени, пока он спал, – уточнила Лиз.
– Он терял сознание?
– Нет.
– Была тошнота, рвота?
– Нет.
