— Ага… — выдохнул поцарапанный нос. Сокрушенно и дурашливо.
— Значит, ничего вы про этого юнгу не знаете…
— Не-е, Полоз нам не говорил… А вы спросите его самого! — оживился поцарапанный нос. — Вон они идут!
От эстрады — не там, где фургон, а с другой стороны — шли Полоз и загадочный солист. Мальчик был в той же одежде, что на сцене. Он что-то возбужденно говорил Полозу. Тот наклонялся и, отвечая, придерживал его за плечо.
Они уходили.
— До свидания, судари мои, — торопливо сказал я мальчишкам. И через кусты, спиной вперед вышел на аллею. Полоз и мальчик были метрах в десяти. Я двинулся следом. Они свернули к выходу из сада. Недалеко от арки стоял на обочине темно-красный, плоский, как черепаха, автомобиль. Полоз открыл дверцу, мягко, но настойчиво поторопил мальчика (тот будто сомневался: ехать или нет?). Сели, дверца захлопнулась.
Что было делать? Крикнуть: «Подождите»? Я чувствовал: нельзя. Но ведь сейчас уедут, и тогда ищи-свищи… Вот машина уже тронулась…
К счастью, такси с автоводителем высадило у тротуара парочку и зажгло зеленый фонарик. Я прыгнул в фаэтон:
— Вперед! Вон за той красной машиной!
— Преследование запрещено правилами, — капризным жестяным голосом сообщил динамик.
— Балда! Это мои друзья, мы едем в гости! Если отстану — заблужусь, не знаю адреса. Жми!
— Тогда двойная плата, — сообщил этот механический жлоб.
— Черт с тобой! — я сунул кредитную карточку в щель из панели.
Машина Полоза уже мигала рубиновыми огоньками в конце квартала. Но получивший двойную плату электронный водитель оказался мастером. Скоро догнал красную «черепаху» и поехал сзади метрах в сорока.
Сперва мы катили среди других машин, и Полоз едва ли мог заподозрить слежку. Но скоро магистрали центра сменились нешумными улицами с бледными фонарями. А затем потянулась каштановая аллея, где сквозь листву еле пробивался свет окон. Это был район окраинных коттеджей.
— Не приближайся, держи интервал, — велел я. — И пригаси фары.
— А говорил — друзья, — хмыкнул электронный нахал.
— Тебе заплатили, сколько просил! Делай, что сказано. Машина капризно вильнула, но послушалась.
Через минуту я увидел, что автомобиль Полоза свернул в какие-то ворота.
— Проедешь мимо и затормозишь метрах в двадцати… Фаэтон так и сделал. Уже без комментариев. Я вышел.
— Прикажете ждать? — официально спросил динамик.
— Можешь ехать.
Такси укатило. Я быстро пошел назад, к решетчатым воротам, над которыми висел граненый фонарик с яркой лампочкой-свечкой.
За воротами в глубине темных зарослей светились окна. Судя по всему, там стоял средних размеров особняк.
Я услышал на миг два голоса: мальчишечий и взрослый — Полоза. Потом закрылась дверь.
Самое теперь было дело — перемахнуть невысокую узорчатую изгородь и пробраться к окнам. Но я понимал, что изгородь наверняка с электронным сторожем. Сразу в доме поднимется трезвон!
Я торопливо пошел вдоль заборчика. Он скоро закончился. Точнее, свернул, следуя узкой аллее, которая огибала двор и сад. И я свернул. И оказался совсем недалеко от боковой стены дома, в которой горело широкое овальное окно. Гореть-то горело, но увидеть ничего я не мог: нижнюю половину окна закрывали кусты.
Я обернулся. Неподалеку выступал из тьмы толстый изогнутый ствол дерева. Я подошел, положил руки на теплую бугристую кору.
«Ну, ты прямо совсем как пацан, — мелькнула мысль. — Затеял игру в сыщики, старый дурень…» Но предчувствие было сильнее насмешки. Нет, не до игры тут… Я поднапрягся, прогоняя из тела остеохондроз и лишнюю тяжесть. Все-таки великое дело аутотренинг по системе доктора Павлова- Садовского, вечная ему память… Напружинил руки, скакнул на изгиб ствола. Отсюда ствол уходил вверх вертикально, однако было на нем немало удобных выступов и сучьев. Я, проталкиваясь головой через листья, поднялся метра на три. Колючий каштан угодил мне за шиворот. Будь он проклят, пришлось вытряхивать… Повозившись, я отыскал в черных разлапистых листьях разрыв, глянул сквозь него.
Окно было передо мной. И — вот удача! — не задернутое шторами. Сквозь него я увидел просторную комнату или, вернее, холл с зеленой мягкой мебелью. Ну… а дальше-то что? Холл был пуст. И чего я добьюсь, разглядывая кресла и паркетные плитки?..
А вокруг была душная тьма, в которой надрывались цикады. Сладковато и печально пахло миртом или еще каким-то кладбищенским растением.
Я опять подумал, что все это глупо и неприлично. И хотел полезть вниз. Тут-то и появились в холле Полоз и мальчик.
Мальчик что-то нерешительно и встревоженно спрашивал. Полоз, кажется, его успокаивал и давал объяснения. Потом, обняв за плечи, повел мальчика к двери за салатовой портьерой, мягко подтолкнул его, заставил переступить порог и дверь закрыл. Показалось даже — повернул ручку запора.
В этот миг я снова ясно ощутил себя на месте мальчика — как боюсь идти в незнакомую комнату и в то же время стесняюсь показать эту боязнь и стараюсь потянуть время нервными вопросами…
Полоз остался один, постоял, взял себя за локоны и… стянул их с головы. Парик!.. Голова у Полоза сразу стала похожа на огурец, украшенный темным ежиком короткой стрижки.
Феликс Антуан положил свою артистическую шевелюру на полированный столик, сел в глубокое кресло, откинулся, но голову держал напряженно. Похлопал тонкими пальцами по пухлым подлокотникам. Лицо у него было какое-то… выжидательное, что ли. С неприятно обмякшими губами и подбородком…
Я вдруг крепко разозлился на себя. Сколько можно валять дурака? Если что-то хочу узнать, надо действовать решительно!
Через полминуты я опять был у ворот. Отыскал глазами клавишу сигнала (под металлической картинкой с гномиком), рывком надавил. Почти сразу рядом задышал скрытый динамик. И отозвался картавым лилипутским голосом:
— Что вам угодно, сударь?
— Я хотел бы видеть маэстро Полоза.
— Кто вы, сударь? — осведомился динамик.
— Я… ну, скажем, поклонник творчества господина Полоза…
— Но… — в картавом голосе проступило вежливое негодование, — маэстро не принимает в столь позднее время. Он устал после концерта.
Я понял, что известная доля решительности здесь не повредит.
— Маэстро, возможно, догадается, что, если ему наносят визит именно в такой час, на то есть причины. — И добавил уже совсем нахально: — Полагаю, что наша встреча в интересах самого маэстро.
В динамике нерешительно задышали. За дыханием ощутилось пустое пространство, из глубины которого донеслось:
— Отопри, Карлуша, и проводи. Не спорь…
— Вы один? — осведомился динамик. Это было глупо. Инфракрасный глаз электронного привратника видел, конечно, что я один.
— В полном одиночестве, без злых умыслов и без оружия, — добродушно откликнулся я. И понял, что соврал. Потому что в ту же секунду вспомнил о маленьком «ПП» — пистолете-парализаторе в заднем кармане. Вспомнил с удовольствием, хотя тут же упрекнул себя в мальчишестве.
Решетчатая калитка звякнула и отошла. Я пошел к дому по хрустящему ракушечнику. Над кустами
