Невыносимая боль сжала ее сердце. Она оглянулась на ферму, которую так любил ее отец. – Он верил, что смерть – бегство в другой, лучший, мир. Надеюсь, что он прав. Он... его заслужил. – Она опустилась на колени и положила холодную руку на шершавую крышку гроба. – Прощай, папочка. Я люблю тебя.
Она еще долго стояла с закрытыми глазами, потом открыла их и встала.
Бешеный Пес и Джейк не спускали с нее глаз, и в их взглядах она увидела желание защитить ее и утешить. Она поняла, что в такой момент они могли бы стать семьей – все трое – и преодолеть горе, помогая друг другу. Но сейчас ей было все равно.
Ей не хотелось даже пытаться. Она так сломлена морально, что у нее уже нет желания искать утешения в семье. Она знала, что Бешеный Пес и Джейк скоро уйдут.
Их удерживал только Расе. Без него они чужие друг другу люди. Она уже вспоминала о своих ночах с Бешеным Псом как о чем-то нереальном, фантастическом.
Бешеный Пес и Джейк стояли рядом, связанные общим горем. Они даже внешне чем-то похожи.
А она одинока. Как бы ей хотелось встать рядом с ними! Но у нее не хватало сил.
Приподняв юбки, она пошла прочь.
Они даже не пытались ее остановить.
За те долгие дни и еще более долгие ночи, которые прошли со дня смерти Расса, дом превратился в холодный приют печали и отчаяния. Мебель и подоконники покрылись толстым слоем пыли. Кухня представляла собой унылое и пустое напоминание о том, что ферма осиротела.
Не слышно ни смеха, ни разговоров во время завтраков и обедов. Да и самих завтраков и обедов не существовало. Остались лишь воспоминания, таившиеся в каждом углу.
Бешеный Пес сначала попытался дать Марии время пережить горе. Но она не горевала – она умирала. Медленно, день за днем. Смотреть на нее у него уже недоставало сил.
Надо либо что-то делать, либо уходить. Но он не знал, что делать, и он не хотел уходить.
Он стоял у плиты и с отсутствующим видом помешивал в кастрюле тушеное мясо.
Входная дверь со скрипом открылась и захлопнулась. В холле раздались шаги.
Бешеный Пес обернулся в ожидании.
Вошел Джейк с опущенной головой, с глубоко засунутыми в карманы руками. Увидев Бешеного Пса у плиты, он встрепенулся.
– Вы готовите?
– Кому-то же надо. Я уже начал худеть.
Джейк кивнул головой в сторону входной двери и огорченно проговорил:
– Она тоже.
Бешеный Пес отложил деревянную ложку, подошел к столу, отодвинул стул и сел на него, вытянув ноги.
– Да, я знаю. Она выглядит просто пугалом. – Джейк сел напротив Бешеного Пса.
– А она вообще с вами разговаривает? – Бешеный Пес покачал головой и тяжело вздохнул.
– Я не знаю, что делать, Джейк. Она... просто угасает.
– Да. Я вчера преподнес ей цветок герани – единственный, уцелевший от снега. Она его даже не взяла. Сказала спасибо, да так, что у меня мороз по коже, и отвернулась.
– Цветок, говоришь? Мне такое и в голову не приходило.
– Моей маме нравилось, когда ей дарили цветы, но ее горе было другим.
– Что значит «другим»?
– Моя мама... – Джейк сглотнул. Казалось, ему трудно говорить. – Моя мама любила одного человека, который ее не любил. И она все время грустила, часто плакала. – Джейк отвернулся, глядя в стену. – В конце концов, она поставила на нем крест, но никогда не забывала и делала все, для того чтобы и я не забывал.
– А она напоминала привидение, как Мария?
– Нет, она все воспринимала более... эмоционально.
– Понимаю. Почти все женщины такие.
Взгляд Бешеного Пса обратился в сторону темного холла. Ему не надо никуда ходить, чтобы знать, где Мария и что она делает. Она все время сидела на проклятых качелях, выпрямив спину и глядя в пространство невидящим взором. Под глазами появились тени, щеки впали, у рта залегли горестные морщины.
Господи, вздохнул Бешеный Пес, она выглядела так, словно тоже умерла.
Бешеному Псу, к его полному изумлению, пришлось признаться, что он по ней скучает. Не по ее телу. Он даже не думал о ней как о женщине. Он скучал по тому, как она начинала трепетать, когда он подходил к ней близко, по тому, как она смеется. По ее смеху он особенно скучал.
Он облокотился о стол, опустив небритый подбородок в ладони.
– Черт, я никогда не оставался на одном месте дольше, чем три дня. Если у кого-то возникала проблема, я тут же смывался. Я не знаю, как ей помочь.
– Она чувствует себя... потерянной. Вы когда-нибудь такое испытывали?
