ее к гребаной маме – я у тебя есть! Тебе никто не нада, когда я у тебя есть, – вот увидишь, ласковый мой! – Она приблизилась вплотную, потерлась упругим бедром о мою ширинку и лихорадочно зашептала: – Щас у Лады никого нет – я тебя туда повезу. Я тебя тама покормлю, попою, в ванне искупаю, убаюкаю – все твои летательные проблемы как рукой снимет… Мр-р-р-р?
– Летальные, – машинально поправил ее я, чувствуя, как в душе растет непроизвольное желание схватить этот эротический агрегат в охапку и оттащить куда-нибудь в укромное местечко для интенсивного использования по прямому назначению, – летальные, радость моя… прекрати тереться об меня! А то я щас тебя прямо тут…
– А вон такси, – моментально отреагировала губернаторша. – Стоит, ждет – падаем туда и через десять минут – я твоя! – Она показала пальцем в сторону такси, ожидавшего на противоположной стороне улицы, неподалеку от «Ниссана» с бойцами.
– Отпусти его, – сказал я, хватая губернаторшу за руку и направляясь к «Ниссану», – поедем на моей тачке – так безопаснее…
Подбросив нас до мэрского дома, бойцы пообещали заехать через пару часов и укатили.
Голая Лада – мэрская женушка – на этот раз меня особенно не смутила. Единственное, что отличало этот визит от предыдущего, отсутствие бигуди. Груды журналов, сигареты и пепел в пупке – все осталось, как прежде.
– А где бигуди? – по-домашнему поинтересовался я, когда мы с Ольгой, сопровождаемые здоровенным мужланом Жоржиком, вошли в зал.
– А на хера они мине щас? – удивилась Лада, сдувая пепел на лобок и внимательно следя за этим архиинтересным процессом. – Я в салон, типа, хожу-езжу, как приспичит… А! Вона что? Ну – тогда мой козел меня арестовал – вот и пришлось самой причипуриваться… Давайте дуйте наверх и е…тесь тама скоко влезет! А хотите – я к вам тоже приду. А?
– Не-а, мы сами! – с поспешностью отвергла рацпредложение Ольга, затаскивая меня на второй этаж и делая страшные глаза – дескать, молчи и не вздумай что-нибудь ляпнуть. Я промолчал, но, уже заходя в дверь, обернулся и послал Ладе воздушный поцелуй. Она моментально заинтересовалась этим явлением: переменила позу и стала поедать меня взглядом, плотоядно облизываясь.
– Еще раз замечу – я ей башку оторву, – сердито пообещала Ольга, захлопнув дверь в спальню. – Ты че думаешь – я совсем ничего не соображаю? Я все вижу, не глухая! Эта стервоза на любые штаны слюни пускает – потому что ей тута скучно, а мэр-сучара никуда ее не вывозит, дебил. Помнишь – я тебе говорила про ее хахаля – Леху?
– Помню, – кивнул я, медленно освобождаясь от одежды. – Леха-ха, мене без тебя так плохо…
– Нету того Лехи, – сокрушенно всплеснула губернаторша и уперла руки в бока. – Пропал куда-то. Дома нету, на работе – нету… Щас ей ходить некуда, надо опять шашни заводить… – Ольга озабоченно вздохнула и даже не предприняла попытки избавиться от полупрозрачного кружевного платьица, подчеркивавшего ее обольстительные формы.
– Мамочка раздеваться не желает? – вкрадчиво поинтересовался я, оставшись без облачения и медленно приближаясь к губернаторше.
– У мамочки в сумочке есть еще одно такое платьице, – хрипло прошептала Ольга, фиксируя взгляд на вспученности в районе передней части моих плавок, – и еще одни трусики… и лифчик… но лифчик крепкий, зараза…
– А это мы сейчас проверим, – пообещал я, хватая губернаторшу в охапку и швыряя ее на постель. – К выполнению норматива – приступить!
– О-о-ох-х! – испуганно вскрикнула губернаторша, когда я одним движением разорвал на ней платье.
Тп-п-р-р-р! – прозвучали выдранные с корнем крючки ажурного лифчика, отлетевшего за кровать, глянцевито поблескивающие молочной белизной груди взволнованно колыхнулись, вырвавшись из нейлонового плена, и вопросительно наставили на меня нежно-розовые соски.
– Ну, держись, мамочка! – процедил я сквозь зубы, разрывая в клочья губернаторшины трусики и расталкивая в стороны ее атласные коленки, которые плутовка в последний момент отчего-то пожелала сдвинуть…
Вы наверняка в курсе, что после некоторого воздержания коитус бывает достаточно коротким и завершается быстрой разрядкой, принося только освобождение от страшного возбуждения, но не подлинное наслаждение. В этот раз процесс проистекал особенно быстро и сопровождался интенсивными стонами снизу и целенаправленным рычанием сверху. Непосредственно же после разрядки я испытал два совершенно нестандартных ощущения: удивление от того, что раскрывшая глаза Ольга вдруг испуганно крикнула: «Ой, мамочка!!!», и последовавший за этим мощный удар в основание черепа, от которого все медленно погрузилось в кромешный мрак.
– Вот это я трахнулся! – восхищенно отметило угасающее сознание.
Очухавшись, я не сразу сообразил, где нахожусь и что со мной делают. В глотке ужасно жгло, остро пахло спиртом – попытавшись сглотнуть, я почувствовал, что не в состоянии это сделать. Во рту было что-то твердое – судя по привкусу – пластмасса. На глазах я ощутил что-то типа шерстяного шарфика.
– Давай еще, – раздался чей-то голос. Через то, что было у меня во рту, в глотку полилось что-то жгучее.
«Воронка, – определил я и еще определил: – Водка. Но почему-то разбавленная теплой водой».
Попытался рвануться – не получилось. Кто-то крепко держал меня. В процессе вливания участвовало не менее трех человек: один сидел на ногах, второй придавил мои руки к полу коленями, а третий взгромоздился на грудь и вливал через воронку смесь водки с водой – грамотно вливал, гад, мелкими дозами, давая глотнуть воздуха и приготовиться к очередной порции.
«Козлы, – печально подумал я. – Как вычислили? Как подкрались? Совсем квалификацию потерял… Губернаторша подставила, что ли?!»
– Хорош, – послышался голос. – Давай его сюда!
Вливальщик освободил мою грудь от своей увесистой задницы, двое подхватили меня за руки, за ноги и швырнули на постель – я с ужасом почувствовал под собой обмякшее женское тело. Попытавшись встать, я получил еще один профессиональный удар в основание черепа и вторично потерял сознание, успев напоследок расслышать: «Смотри, аккуратнее – чтобы вовремя очухался…»
Очухался я как раз вовремя. Открыв глаза, отметил, что шарфик отсутствует, а подо мной лежит Ольга. Голова у нее была неестественно вывернута лицом в подушку, а тело… в общем, тело было холодное – неживое.
Мгновенно вспотев от страха, я вскочил с кровати и вдруг ощутил, что мертвецки пьян! Тело непослушно занесло вбок, панорама спланировала туда-сюда и на место возвратиться не пожелала.
В спальню вдруг заскочили четверо в камуфляже и масках, вооруженные короткоствольными автоматами, – увидев их, я пьяно икнул и проблеял:
– Сво-и-и-и, бля! Тута такая штука…
Ребятишки моментально угостили меня прикладами по почкам, закольцевали наручниками и потащили вниз. То, что я увидел внизу, мне страшно не понравилось. Посреди холла стоял высокий милицейский майор с официальным лицом и грозно смотрел на меня. Голенькая Лада лежала на тахте в луже крови – горло у нее было перерезано каким-то острым предметом – аж до шейных позвонков. Мужлан Жоржик, бедолага, был засунут головой в камин – рубаха на нем превратилась в окровавленную тряпку. Что с его лицом, я не сумел рассмотреть, но даже моего пьяного мышления достало, чтобы уразуметь, какую роль в судьбе несчастного кастрата сыграли массивные каминные щипцы, валявшиеся неподалеку с прилипшими к ним сгустками крови.
– Меня подддд… поддставили! – пьяно выговорил я, адресуясь к майору. – Я ничего этого не делал!
– Вот это ты, сука, наворотил, – тихо сказал майор, поднявшись наверх и вновь выйдя из спальни. – Вот это ты влип!
А я уже и сам понял, что влип, несмотря на алкогольный туман, застилавший мозги. Теперь у меня, помимо заморочек с братвой и мамедами, возникли некоторые осложнения с органами правоохраны. И какие осложнения! Минимум на пару расстрельных статей без права на апелляцию…
Часть II
