помещалось анатомически безукоризненное изображение эрективно напружинившегося фаллоса с непропорционально огромной головкой, выполненное почему-то зеленым маркером. Полюбовавшись на живопись Бо, я накрутил номер боевого брата.
– Это ты? – поинтересовался Бо – сопеть и ждать, когда я представлюсь, он в этот раз не стал.
– А что случилось? – озаботился я. – Ты чего такой разговорчивый?
– Злой, как собака, – пояснил Бо и тут же выдал: – Этот, которого пацаны вчера привезли, – он тебе сильно нужен?
– Э-э! Ты там полегче! – всполошился я. – Это основной свидетель – он же и… ммм… ну, исполнитель, короче. Ты смотри – ни в коем случае…
– От бляха-муха! – досадливо перебил меня Бо. – Плохо ведет себя, чмо. Хотел удавить его, а то борзой, как танк, – прет, удержу нет! От бляха…
– Ну, воспитывай, – мудро посоветовал я.
– Воспитывай! – проворчал Бо. – Воспитывай… Ты че – решил сюда полгорода перетаскать?
Я успокоил Бо, что пока поступлений не ожидается, но в категорической форме попросил сохранить доставленных в целости и сохранности.
В 9.00 прибыл Стас – вчера он, смущенно отводя глаза, заявил, что должен проведать Милку, – я не нашел причин для возражений и отпустил «родственника». Буднично махнув ему рукой, я поинтересовался:
– К подвигам готов?
Оказалось, что Стас готов ко всему – об этом поведали его счастливо сверкнувшие глаза и растянувшаяся в блаженной улыбке физиономия. Озабоченно крякнув, я отвел взор, окончательно задавил остатки ревности и засел за телефон: надо было работать.
Зама областного прокурора Сухова я знал лично – в свое время он работал под началом моего отца и неоднократно бывал у нас в гостях. Целеустремленный, грамотный парнишка сорока – сорока трех лет, волевой, коммуникабельный, витиеват в выражениях, любит запудрить мозги собеседнику и, пожалуй, честолюбив в хорошем смысле этого понятия. В прокурорской братии имел прозвище Говорун и, как любой говорун, отличался умом и сообразительностью.
– Это Эммануил, – сообщил я, когда Сухов взял трубку после томительной паузы, выдержанной недовольной секретаршей, никак не желавшей понять, отчего это в столь ранний час какая-то «совершенно секретная» особа (я так представился) желает побеспокоить ее шефа. – Хочу личной встречи. Имею архиинтереснейшие сведения, которые вас ужасно заинтригуют.
На том конце возникла напряженная тишина, которую я истолковал как попытку определиться с моделью поведения, а заодно выяснить мое местонахождение.
– Скажите своей секретарше – пусть не мучает компьютер, – посоветовал я Сухову. – Телефон, с которого я звоню, идентификации не подлежит… И вот еще что, Андрей Иванович: не напрягайтесь особо. Вы знаете – я слово держу. Если информация моя вам не занадобится, разойдемся как в море корабли – безопасность вашу я гарантирую. Придумывать хитрые фокусы не советую – нашу встречу будет контролировать целый отряд хорошо обученных специалистов. Так что, ежели вдруг вы побеспокоите СОБР или кировскую братву, получится такая мясорубка, что чертям тошно станет. Ну?!
– Откуда у тебя отряд, Эммануил? – скрипуче поинтересовался Сухов.
– Пусть это вас не заботит, Андрей Иванович, – отчеканил я и с нажимом спросил: – Вы мне верите?
– Верю, – тяжело вздохнув, произнес Сухов. – Когда и где?
– Решайте – я соглашусь с любым вашим вариантом.
– Ну… на природе где-нибудь, – неуверенно пробормотал Сухов и, спохватившись, добавил: – Только чтобы было на виду у людей – в парке, что ли…
– Колеблетесь, – констатировал я. – В таком случае я сам. В парке будет неудобно: я хочу продемонстрировать вам видеоматериалы, а в парках видаки не стоят под каждым кустом. Так что – не взыщите – я через полчасика загляну к вам на работу.
– Ты… ты… ты что, Эммануил!!! – Голос Сухова взлетел на самую верхнюю ноту и сорвался на последнем слоге моего непростого имени. – Совсем?! Да тебя тут весь город ищет…
– Я непохож на себя, – оборвал я Сухова. – А в вашем кабинете меня никто искать не будет… ежели, конечно, вы не расстараетесь. А не расстараетесь вы по той простой причине, что возле вашего дома дежурят мои бойцы. Через каждые пятнадцать минут я должен подавать им условный сигнал – в случае отсутствия оного вашу семью ожидают страшные неприятности. Вы как к семье относитесь, Андрей Иванович?
– Ну и сволочь же ты, – удрученно констатировал Сухов. – Давай приезжай, можешь сказать своим людям, что я гарантирую твою неприкосновенность – по крайней мере, пока ты будешь у меня в кабинете. Видак у меня имеется…
Спустя полчаса я пересек проезжую часть и поднялся на ступени крыльца, Сухов некоторое время потерянно меня рассматривал, затем нервно хмыкнул, ухватил под руку и потащил в здание, на ходу бормоча:
– Непохож… А я вот узнал! Я что вышел-то: у нас ведь охрана сидит – пропуск выписывать надо… А на кого выписывать?
Ворвавшись в приемную своего кабинета, Сухов бросил секретарше:
– Людочка, я уехал на совещание… эээ… ну, хотя бы в Октябрьский РОВД – если вдруг шеф спросит.
Людочка, симпатичная девчушка с челкой, с интересом уставилась на мою физиономию и раскрыла было рот – наверняка, чтобы поинтересоваться, отчего это я такой пятнистый.
– Ананасов объелся, – предвосхитил я ожидаемое любопытство. – Пять банок слопал. А они оказались радиоактивные – какие-то сволочи всучили по дешевке.
Людочка захлопнула рот и сочувственно поджала губки – к появлению на общественном месте уродов типа меня – с изрядными отклонениями во внешнем облике – наши сограждане, как правило, относятся весьма соболезнующе. Историческое наследие прошлого.
– У нас не очень много времени, – напомнил Сухов, когда мы оказались в кабинете. – Я и так здорово рискую, принимая тебя здесь, – так что…
Без лишних слов я приступил к демонстрации видеоматериалов. Прокрутив кассету с записью показаний Мирюка и снабдив показ соответствующими комментариями, я обратил внимание на то, что зам прокурора держится молодцом: он оживленно потирал ладоши и, что называется, навострил уши – ни о какой панике или сомнениях речи быть не могло. Затем последовала запись допроса Филянкина, которую Сухов просмотрел с неменьшим интересом. В завершение я обобщил имеющуюся информацию, уточнил, где находится «компра» на губернатора, записанная дальновидным Мирюком, и, вполне естественно, поинтересовался:
– Ну и что вы собираетесь делать, Андрей Иванович?
Вопреки ожиданиям, зам прокурора убежденно пообещал:
– Я вытащу тебя, Эммануил. И в память о твоем отце и… и потому, что имею в этом деле свои интересы.
– Спасибо! – растроганно воскликнул я. – Спасибо… Я знал, что вы хороший человек…
– Но для успешного старта всей этой пертурбации потребны некоторые усилия чисто технического плана, – поспешил заметить Сухов. – И от того, насколько эти усилия будут эффективны, зависит успех мероприятия. И если ты лелеешь надежду о феноменально быстром и красивом завершении, я, увы, вынужден тебя разочаровать…
«Птица-говорун, – вспомнил я, – отличается умом и сообразительностью», – и заскучал.
– Что за усилия, Андрей Иванович? – уныло поинтересовался я. – Мне надо будет раскрутить все это дело до конца, а потом результат выложить вам на блюдечке?
– Ну что ты, Эммануил! – поморщился Сухов. – Что ты! В области существует давно устоявшаяся и прочная структура, именуемая в обиходе «мафией». Губернатор и мэр – преступники то бишь, составные звенья этой структуры. Кирпичики. Изъять кирпичики, не потревожив всего сооружения, никак не получится – в самом фундаменте лежат. Для твоей реабилитации потребен суд над истинными преступниками, со всеми
