телевизору. Ты же видела, какой он в пабе, когда там много народу. Кроме того, я доверяю мисс О’Коннел. У нее добрые глаза. – Но…
– Все будет хорошо, дорогая. Правда. Вот увидишь. Эйлин прикусила нижнюю губку.
– А, ладно. Послушай, Пег, мне надо бежать. Пришла пациентка.
Эйлин повесила трубку и занялась миссис Лори и ее лекарством от давления. Отправляя старую даму домой, она увидела приближающегося к ней Томми. Она чуть было не помахала ему рукой, но вместо этого сунула руку в карман и отступила назад, в кабинет.
Если уж она собирается устроить шоу для мисс О’Коннел и ее оператора, ей лучше поговорить с ним на улице.
Она постучала в дверь кабинета доктора.
– Миссис Лори была на сегодняшнее утро записана последней, доктор. Я пойду на ленч, если я вам больше не нужна.
– Прекрасно, – ответил доктор, молодой человек, который раз в неделю приезжал из Энниса. – Возвращайтесь в час.
Она кивнула, закрыла дверь в смотровую, взяла пальто и сумочку и перевернула табличку на двери с надписью «Закрыто».
Томми насвистывал песенку. Она определила это по его сложенным губам и подпрыгивающей походке. Насвистывание означало, что он в хорошем настроении. А в хорошем настроении он был таким милым, что она на мгновение усомнилась, а нужно ли делать то, что она сейчас собиралась сделать. Потом вспомнила его комментарии насчет дублинских девушек и Брайена и расправила плечи.
Это все для блага Томми. И для ее собственного блага тоже.
Она встретила его на дороге, стараясь не поддаваться улыбке, уже осветившей его глаза.
– Эйлин, привет, красавица!
– Добрый день, Томми.
Он наклонился и хотел чмокнуть ее в щечку, но ей удалось увернуться, уронив сумочку и нагнувшись за ней.
– Извини, – смутилась она.
Выпрямляясь, Эйлин заметила в фургоне Тару и блеск объектива телекамеры. Она посторонилась, чтобы им лучше было видно Томми. Возможно, он не был столь утонченным, чтобы хорошо выглядеть за рулем роскошной машины, но у него мужественный профиль, который прекрасно будет смотреться на пленке, в этом она не сомневалась. Он почувствует себя лучше, если все увидят, как он красив.
– Ты готова пойти поесть? – спросил он.
– У меня сегодня нет аппетита.
– Ну пойдем тогда прогуляемся.
– Нет. – Она набрала в легкие побольше воздуха. – Дело в том, Томми, что мне не очень хочется видеть тебя сегодня.
– Тогда завтра, – весело ответил он. – Завтра пятница. Поедем в Эннис, в кино.
– Нет, Томми, завтра вечером тоже не получится.
– Ты на меня сердишься, да? У тебя такой вид. – Он упер кулаки в бока и поджал губы в тонкую, жеманную линию, изображая, как он полагал, выражение ее лица.
Это решило дело.
– Нет, я не сержусь, – проворковала она. – Я просто поумнела. Я наконец поняла, что нет смысла проводить время с человеком, который не имеет серьезных намерений.
– Но я же сказал тебе…
– Я знаю, что ты мне сказал, – перебила она. – Слышала это так много раз, что запомнила наизусть. Правда в том, что я попросила тебя стать моим мужем, а ты ответил «нет».
– Я всего лишь сказал, что не готов.
– Правильно. Ты не готов. Тринадцать лет я встречаюсь с вами, мистер Ахерн, и вы все еще не готовы. Ну и прекрасно. Можешь и дальше продолжать в том же духе, но не мечтай, что я захочу ждать, когда ты наконец будешь готов. .
Его хорошее настроение испарилось, словно клочок тумана под солнцем. Он сжал зубы.
– Ты неправильно берешься за дело, Эйлин. Я не позволю себя принуждать.
– Я вас ни к чему и не принуждаю, мистер Ахерн! Я просто сообщаю вам, как я собираюсь поступить.
– Эйлин…
– Иди поешь, Томми. У тебя в животе тарахтит, как в грузовике с камнями. – Она повернулась и пошла по улице, прижимая к груди сумочку.
Когда Эйлин наконец решилась оглянуться, Томми шагал в противоположном направлении. Она подождала, пока он завернет за угол к кафе Дигана, потом медленно пошла назад, к фургону телекомпании.
– С вами все в порядке? – спросила Тара.
– Все стало хорошо, когда он меня разозлил. – Как только она произнесла это, гнев ее испарился, а
