спокойной душой говорить правду и только правду, когда придет время давать отчет подругам. Они убедятся — Кэтлин порядочный человек, способный достойно вести себя в любых сложных ситуациях.
А с другой стороны, вряд ли Холли и Джо-Джо всерьез рассчитывали на какие-то грандиозные результаты. Смешно было бы надеяться, что на первом же свидании между Эмили и Оливером вспыхнет настоящая страсть! Кэтлин устроила вечеринку, изо всех сил старалась создать интимную обстановку, дала им возможность побыть наедине. И если Эмили, вместо того чтобы ворковать с Оливером, предпочитает драить кастрюли — это ее проблема. В конце концов. Кэтлин сделала все от нее зависящее, а дальше пускай мамочки-наседки берутся за дело и готовят площадку для следующей романтической сцены. Но самое важное, девушке и самой надо хоть немного проявить инициативу, нельзя же сидеть сложа руки и ждать, что все решат за тебя. Да и вообще, кто сказал, что она нравится Оливеру?
— Иди ко мне, — шепотом позвал Оливер. — Сюда, поближе.
— Ближе некуда, — хихикнула Кэтлин. — Расскажи про Америку. Говорят, «Крутой поворот» провалился?
Кэтлин обожала читать глянцевые журналы и до мельчайших подробностей помнила все скандальные истории, слухи и сплетни из жизни голливудских знаменитостей.
— Да. Отвратительная получилась мелодрама. Зато потом я снялся в потрясающем триллере «Затяни петлю потуже». Успех был оглушительный…
Оливер вплотную придвинулся к Кэтлин и стал рассказывать о съемках фильма. Она внимательно слушала, пытаясь вникнуть в смысл рассказа, но близость Оливера мешала сосредоточиться. Кэтлин смотрела, как двигаются его губы, как переливаются золотистые пряди густых волос, и сама чувствовала на себе пристальный взгляд Оливера.
Леон стоял возле раковины, смотрел, как Эмили моет посуду, и судорожно соображал, с чего начать разговор. У него было два варианта: «Ах, твои прекрасные руки, покрытые радужными пузырьками „Фэри», сводят меня с ума» или «Эмили, ты уже целую минуту моешь одну и ту же формочку из-под суфле».
Эмили же думала об Оливере и о том, что происходит с ней самой: почему она предпочла сбежать на кухню и мыть посуду, вместо того чтобы сидеть рядом с ним. «Предпочла» — не то слово, конечно, она сочла бы за счастье быть рядом с ним, смотреть на него, слушать его голос, но на Эмили напала какая-то странная робость, постепенно перешедшая в тихую панику и полный паралич. Эмили презирала себя и не могла поверить в собственную трусость — и это после разговора с Артуром, который вселил в нее столько уверенности, и после всех ожиданий и надежд, с которыми она шла на встречу! Невероятно!
Еще год назад Эмили могла легко и свободно общаться с Оливером, ей ничего не стоило подойти к нему на вечеринке и пригласить на танец или позвонить и предложить вместе пообедать в ресторане. Почему все так изменилось? Несси! Тогда Эмили понимала: в его жизни есть Несси. Именно ее присутствие делало ситуацию простой и ясной — между ними ничего нет и быть не может, они только друзья. Теперь же, зная, что Оливер свободен и, судя по всему, не станет возражать, если их дружба перейдет в романтические отношения, Эмили испугалась.
«Что со мной? — грустно думала Эмили. — Почему я такая?»
Хотя разве в течение сегодняшнего вечера Оливер делал какие-то намеки или пытался за ней ухаживать? Нет. С первой же минуты, как только Эмили вошла в квартиру, она почувствовала — его отношение ничуть не изменилось. Более того, Эмили нравилось, что Оливер по-прежнему не смотрит на нее как на потенциальную подружку, с которой можно весело провести время. Он был искренне рад встрече, обнял Эмили, прижал к себе и расцеловал в обе щеки — все как и раньше, они близкие друзья — и только. Поэтому-то Эмили и не могла вдруг начать вести себя так, как ей хотелось, или, по крайней мере, так, как она это воображала и планировала. Когда Леон пытался кормить ее с ложки, Эмили поймала насмешливый взгляд Оливера. Раньше она непременно ответила бы ему какой-нибудь шуткой, а теперь смутилась до такой степени, что вынуждена была выйти из комнаты.
Оливер не смотрит на нее как на девушку, за которой можно ухаживать. Почему? Она ему не нравится? Или все дело в том, что эта девушка — невинная девственница? И прав Сэм, говоря, что после разрыва с Несси Оливер не станет искать серьезных отношений. Ему захочется легкого, ни к чему не обязывающего флирта. В таком случае он и близко не подойдет к Эмили.
В начале вечера, когда они оказались на кухне вдвоем с Кэтлин, Эмили едва не выложила ей всю правду о своем чувстве к Оливеру и связанных с ним переживаниях. Вспомнив об этом внезапном порыве, Эмили густо покраснела и еще ниже склонилась над раковиной. Как ей могло такое прийти в голову? Откровенничать с Кэтлин! Правда, сегодня Кэтлин сама доброжелательность — заботливая, внимательная, беспрестанно порхает вокруг Эмили, восхищается ее новой блузкой, как безумная хохочет над каждой ее шуткой, сама все время отступает в тень, всячески старается, чтобы дорогая подруга была в центре внимания, как будто догадывается, о чем думает Эмили и что ее беспокоит. Один раз Кэтлин даже перебила ее и вставила, как-то совсем не к месту, загадочную фразу: «Если ты знаешь, чего хочешь, — действуй!» Эмили начала было по привычке возражать и доказывать, что именно так она всегда и поступает. Но Кэтлин пожала плечами и перевела разговор на другую тему. Сейчас Эмили пожалела, что не прислушалась к ее словам более внимательно.
Домыв посуду, Эмили уселась на табурет возле окна и благосклонно позволила Леону самому приготовить кофе. Наблюдая, как он шарит по шкафам в поисках кофейных чашек, молока и сахара, Эмили молча радовалась медлительности своего кавалера, с ужасом представляя, что рано или поздно придется покинуть уютную кухоньку и снова сидеть в гостиной рядом с Оливером.
Леон, естественно, был счастлив как можно дольше оставаться наедине с Эмили. Однако, когда кофе был сварен и выпит, а все возможные для разговора темы исчерпаны, им не оставалось ничего другого, как вернуться в комнату. Леон взял поднос с кофейником и двумя чашками для Кэтлин и Оливера и пошел вперед. Вдруг он резко затормозил и попятился, бормоча какие-то невнятные извинения. Эмили едва не врезалась ему в спину. Она засмеялась и попыталась отодвинуть Леона в сторону, но тот стоял как вкопанный, загородив весь проход. Эмили не могла не то что протиснуться в гостиную, но даже разглядеть, что там происходит. Она слегка ткнула Леона кулаком в бок, и он отступил, давая дорогу Оливеру, который появился на пороге и быстро проскользнул мимо них в ванную. Почему-то волосы у него были растрепаны, а на щеках горел яркий румянец.
Около полуночи Кэтлин закончила уборку, приняла душ, переоделась в пижаму и юркнула в постель. Свернувшись калачиком, она прикрыла глаза и тяжело вздохнула — на душе было противно: неприятное чувство, похожее на угрызения совести по отношению к Леону, и ужасный стыд за себя, когда Кэтлин вспоминала лицо Эмили. Да, возможно, Эмили ведет себя как примерная воспитанница благородного пансиона, но эта воспитанница нравилась ей все больше и больше. Наивная дурочка, после двух бокалов вина она едва не выложила Кэтлин свои тайные мысли об Оливере. Перед глазами снова возникло испуганное лицо Эмили, на котором легко можно было прочесть все ее сомнения и надежды. Кэтлин натянула одеяло на голову — то ли отхлестать себя по щекам, то ли сразу помереть от стыда.
— Ты меня слушаешь? — спросил Оливер, заглядывая ей в глаза.
Когда он успел придвинуться так близко, настолько близко, что Кэтлин ясно видела поры у него на носу и жесткие волоски бровей? Она чувствовала его дыхание у себя на щеке, легкий запах одеколона и тепло, исходящее от его тела. Он придвинулся еще ближе; если бы Кэтлин высунула язык, она могла бы коснуться губ Оливера.
— Совсем необязательно задавать мне вопросы об Америке.
— а о чем же тебя спрашивать?
— Кто сказал, что меня надо о чем-то спрашивать?
Оливер придвинулся почти вплотную, взял Кэтлин за подбородок и, мягко приподняв ей голову, собрался поцеловать. Кэтлин замерла, не в силах пошевельнуться, но в следующее мгновение дернулась, словно прикоснулась губами к электрическому проводу.
Нет, нет, нет — этого нельзя допустить!
Неимоверным усилием воли она заставила себя немного отодвинуться от Оливера и прикрыла глаза, стараясь успокоиться. Затем снова взглянула на него.
— Не надо, — едва слышно выдохнула она.
— Надо. Ты самая сексуальная женщина, какую я когда-либо встречал.
