– Я не виню вас в том, что вы так плохо обо мне думаете, и вам еще представится возможность укорить меня. Но сейчас я прошу вас лишь о том, чтобы вы пересмотрели свое решение уйти из дома моей тетки.
– Уверена, вы сумеете быстро утешить ее.
– Ее нынешние страдания слишком эгоистичны, поэтому я беспокоюсь только о вас. Ваше решение неразумно.
– Я очень тщательно его взвесила.
– Вы будете одиноки, и вас некому будет защитить.
– Я и сейчас одинока и беззащитна. Вам ли не знать об этом. Вы поняли это сразу.
Хейден резко остановился.
– Что вы хотите этим сказать?
– Если бы это был дом моих родителей, если бы мой отец принимал вас, а мать встречалась с вами на званых обедах, даже если бы я все еще была бедной родственницей Лонгуортов, сделали бы вы то, что сделали?
На лице Хейдена отразились удивление и неловкость. А потом оно ожесточилось. Так бывало всегда, когда он хотел скрыть свои мысли от окружающих.
Этого оказалось достаточно, чтобы освободить доселе тщательно сдерживаемую уязвленную гордость.
– Как я уже сказала, существуют правила соблазнения. Оказавшись в услужении, я потеряла защиту более благородных правил, распространяющихся на дочерей уважаемых граждан. В этом и состоит правда. Будь я достойна этих благородных правил, вы наверняка даже не заметили бы меня. Мое падение сделало меня интересной. А еще тот факт, что я оступилась и пренебрегла строгими требованиями чести. Вы умный мужчина с рациональными привычками. Сомневаюсь, что вы стали бы тратить свое время, питая страсть к женщине, которую правила делают недосягаемой.
– Хорошо, я негодяй. А теперь давайте вернемся к вашему решению покинуть дом. У вас хотя бы есть деньги на то, чтобы снять комнату? Где вы будете спать?
– Неужели вы считаете, что я совершила бы подобный шаг, не имея денег?
– А когда ваши деньги закончатся, кто станет вас содержать?
– Я сама буду себя содержать. Я избрала второй из возможных вариантов. Должность наставницы мне не подошла.
Суровые черты Хейдена немного смягчились от удивления.
– Воровать вы не умеете, стало быть, остаются шляпы. Вы собираетесь устроиться на работу в магазин?
– Именно этот вариант я сейчас обдумываю. Но есть еще один. Возможно, вы были не одиноки в своей страсти ко мне, и я приняла предложение другого мужчины.
Алексия вновь привела Хейдена в замешательство.
– Не верю.
– Конечно, не верите. Я не из тех женщин, кто может поразить воображение нескольких мужчин сразу. Вообще-то я не могу поразить ничье воображение, и от этого последние события предстают в еще более неприглядном свете.
– Я не верю, потому что подобное не в вашем характере.
– Пожалуй, вы правы. Мне всегда казалось омерзительным целоваться с мужчиной, которого не любишь, но я ошибалась. Теперь я поняла, что любовь и страсть совсем не одно и то же.
Алексия поймала на себе пронзительный, проникающий в самую душу взгляд, который еще недавно мог причинить ей беспокойство. Но со вчерашнего дня она перестала бояться этого мужчину.
– Вы приехали сюда, думая, что я сделаю вам предложение, и все же вошли в дом, – произнес Хейден. – Вы боялись услышать то, что я скажу, и все же выслушали меня. И вы готовы это обсудить.
Алексии понадобилось некоторое время, чтобы выдавить из себя ответ.
– Да.
– Ради удовольствия?
– Ради денег. Женщина, чье будущее неопределенно, чьи родственники оказались в бедственном положении, готова обсудить что угодно.
– А может, имеет смысл выйти замуж? Большинство женщин думает об этом в первую очередь.
– Найдите мужчину, который согласится жениться на женщине моего возраста, с моими манерами, наследством и подмоченной репутацией.
– Вы бы вышли замуж по расчету? Мне казалось, что нет. Замужество не числилось в вашем списке.
Не числилось. Подобный вариант тоже следовало учесть, хотя вряд ли Алексия могла им воспользоваться. Она всегда исключала возможность замужества, которое казалось ей невозможным. Правда же состояла в том, что все ее существо восставало против брака по расчету, ведь она могла иметь нечто большее.
– Я мог бы подыскать для вас подходящего мужчину, не знаю только, понравится ли он вам, – сказал Хейден.
– В таком случае у меня много общего с большинством замужних женщин. Но наш с вами разговор не имеет никакого смысла, и мой экипаж ждет. – Алексия повернулась и направилась к двери.
Хейден преградил ей путь.
– Вообще-то этот экипаж мой, и он подождет еще немного.
– Экипаж Истербрука.
– Но не ваш.
– Мой на один день.
– Только потому, что я мысленно раздевал вас, когда мы обсуждали это.
– Значит, вам стоит очищать свою голову от ненужных мыслей, когда вы будете обсуждать что-то в будущем.
– Прекрасный совет, Алексия. И очень своевременный, раз уж наша беседа приняла такой поворот.
– Нам нечего обсуждать.
– Вы только что склонили меня к тому, чтобы я сделал вам предложение.
Внезапно огромная библиотека показалась Алексии крошечной и тесной. Но даже теперь дверь находилась слишком далеко от нее. Она попыталась и дальше держаться дерзко, но почувствовала, что почва уходит из-под ног.
– Вы попусту теряете время. Разве только вы собираетесь предложить мне карт-бланш.
Хейден тихо засмеялся и подошел ближе.
– Это было бы слишком опрометчиво. Я ни за что не предложил бы ничего подобного.
– Конечно, нет. Надеюсь, прежде чем торговаться, вы все тщательно просчитываете.
– Всегда. Но отсутствие у вас симпатии ко мне требует того, чтобы я внес в свое предложение кое-какие поправки. – Хейден сделал вид, что напряженно думает. – Собственный дом. Целая армия слуг и повар. Экипаж с парой лошадей в ваше единоличное пользование и, конечно, новый гардероб. Как вам?
Потрясенная Алексия уставилась на мужчину. Выражение ее лица развеселило Хейдена.
– О, и, конечно, драгоценности. С этого и начнем. – Хейден вынул из кармана бархатный футляр, взял ладонь девушки и высыпал в нее содержимое.
С пальцев Алексии свесились крупные рубины, оправленные в золото. Их блеск завораживал. Она даже не могла пошевелиться.
– Они настоящие?
– Вы же сами сказали, есть правила. Одно из них гласит: джентльмен не должен дарить леди фальшивых драгоценностей.
– И они останутся моими, что бы ни произошло?
– Да.
– Дом и экипаж тоже?
– Драгоценности и гардероб – ваши. Дом и экипаж останутся моими, но распоряжаться ими будете
