сказать, сколько прошло времени с тех пор, как Джулиан покинул комнату. Может, прошла всего одна минута, а может, все полчаса? Время словно перестало существовать.
Возможно, ей все это показалось или она сама все это выдумала. Ведь для Джулиана этот поцелуй и впрямь мог быть не более чем дружеским. Но хотел Джулиан того или нет, поцелуй его оставил глубокий след в душе Пен.
Пен сидела на кровати, не в силах подняться. Казалось, чего еще можно ожидать? Ведь сказано же было кем-то давным-давно: платоническая дружба между мужчиной и женщиной невозможна. Рано или поздно она неизбежно перейдет в другую стадию. Но было похоже, что Пен по-прежнему недоумевала о случившемся, словно подобный поворот событий оказался для нее совершенно неожиданным. Пен и впрямь была в полной растерянности. Что же ей теперь делать?
Заставив себя подняться, Пен подошла к окну и выглянула на террасу. Джулиана там не было.
Почему он ушел? Решил не смущать Пен или дать ей время подумать, стоит ли принимать его предложение? А если так, то все, пожалуй, и к лучшему. Пен сама испытывала настоятельную потребность разобраться в собственных чувствах. В последнее время ей почему-то все чаще кажется, что с ней происходит что-то не то.
Да, Джулиан недвусмысленно дал понять, что готов стать ее любовником. Но каковы при этом были его мотивы? Дружеское желание помочь в осуществлении ее плана? Просто мысль о том, что женщина она симпатичная? Почему бы, собственно, и не переспать с ней? Или все-таки нечто более серьезное?
Пожалуй, лучше было все-таки сейчас разыскать самого Джулиана. Она и впрямь может навоображать себе то, Чего на самом деле нет.
Поискав свой плащ и не найдя его, Пен накинула на плечи покрывало. Если никто, кроме Джулиана ее не увидит, то можно, в конце концов, расхаживать и в таком виде.
Выйдя на террасу, Пен сразу увидела его. Джулиан стоял едва ли не на самой последней ступеньке каменной лестницы, ведущей к морю. Со стороны он выглядел сейчас довольно живописно: темная фигура в черном фраке на фоне бледных красок пасмурного неба и сливающегося с ним моря. Во всем облике Джулиана снова появилось то загадочное молчание, которое уже не раз наблюдала в нем Пенелопа. Казалось, Джулиан, словно индийский йог, был сейчас погружен в медитацию, пытаясь слиться со стихиями.
Судя по виду Джулиана, вряд ли он сейчас обрадуется чьей бы то ни было компании.
Тем не менее Пен поспешила присоединиться к нему. Точнее, спустившись, встала немного позади него.
– Я бы не советовал вам сейчас выходить из дома, Пен, – не оборачиваясь, произнес он.
– Боитесь, что я простужена? Не беспокойтесь, не заболею. Я чувствую себя уже в норме, после того как поспала.
– Я не об этом.
На мгновение Джулиан обернулся к ней, но затем снова стал смотреть на море.
– Вы зря ждете моих извинений, извиняться я не собираюсь.
– Конечно, не стоит извиняться за минутную блажь, – обиженно съязвила она. – Всем нам свойственно иногда терять голову!
– Может быть, с моей стороны это и блажь, – все так же не оборачиваясь, произнес он. – Но поверьте, никак не минутная! И я бы все на свете отдал, если бы ваш ответ на эту блажь...
Слова эти озадачили Пен, ноона почувствовала» что должна что-то на них ответить.
– Джулиан, я удивлена, – заговорила она. – Нет, без сомнения, польщена... но и удивлена. Я никогда не подозревала, что вы так обо мне думаете!
– А почему, собственно, я не могу о вас так думать? Вы – привлекательная женщина, а я все-таки мужчина из плоти и крови.
Пен молча вздохнула, сама не зная, что сказать или подумать. Объяснение, которое Джулиан дал их поцелую, превращало его в весьма прозаичное событие. О безумной, романтической страсти здесь и речи не было. Простое плотское влечение.
Впрочем, подумала она, настоящее объяснение еще банальнее – всего лишь задетое мужское самолюбие. Джулиану просто не понравилось, что Пен не включила его в список своих потенциальных любовников, хотя, возможно, за минуту до того, как он увидел этот список, у Джулиана и в мыслях не было.
Хотя, собственно, почему он не должен об этом помышлять? Да, Джулиан – личный адвокат, старый друг и все такое, но ведь при всем этом он, как сам же сказал, остается мужчиной из плоти и крови.
– Джулиан, – робко заговорила она, – я действительно не стала включать вас в этот список, потому что мне дорога ваша честь. Зачем вам скандал? Тем более что до сих пор ваша репутация была столь безупречна. Честно говоря, я уже обмакнула перо, чтобы написать ваше имя, но в последний момент все-таки остановилась. Как видите, мысль включить вас в список у меня была.
Джулиан повернулся к ней. На лице его играла та же немного циничная улыбка, что и недавно. Он приложил два пальца к губам Пен, как бы останавливая поток ее красноречия.
– Я тронут вашим объяснением, Пен, – произнес он. – Но лучше бы вы не объясняли мне всего этого. С вашей стороны это было тактической ошибкой!
Пен взяла его руку в свою.
– Я не считаю это ошибкой, – проговорила она. – Как бы то ни было, я не хочу, чтобы вы обижались из-за этого дурацкого списка!
Джулиан окинул взглядом перекрещенные пальцы их рук. Он слегка сжал руку Пен, и в глазах его мелькнул огонек.
– То, что вы взяли меня сейчас за руку, Пен, – произнес он, – еще одна ваша тактическая ошибка. Очень серьезная ошибка.
Он вдруг страстно заключил ее в объятия. Голова Пен кружилась, словно она была пьяна. Губы их снова слились в поцелуе. Но как не похож был этот поцелуй на первый! Тот был нежный, робкий, дружеский, этот – порывистый, дерзкий, безумный.
Пен чувствовала, что могла бы сдержать себя, но не хотела. Напротив, ей хотелось всем своим существом отдаться этому страстному порыву. Голос разума говорил, что это безумие. Но был и другой – голос сердца, в схватке с которым разум, как правило, терпит поражение...
Пен по- прежнему была закутана в покрывало, но объятия Джулиана были такими страстными, что, казалось, не оставляли между ними никаких преград. Джулиан так сильно прижимался к ней, что Пен чувствовала все его тело. Джулиан осыпал ее новыми поцелуями – в лоб, щеки, шею...
Он вдруг остановился и посмотрел на нее. В глазах его хорошо читалось желание. Пен и сама хотела этого. Поцелуи его все еще горели на ее губах, сердце, казалось, готово было выпрыгнуть из груди. Одним лишь взглядом Джулиан возбуждал Пен до крайней степени. Кровь бешено стучала в жилах, даже соски ее уже начали набухать.
Джулиан знал, что Пен сейчас так же хочет его, как и он ее. Он читал это в ее глазах. Лицо Пен выглядело испуганным, но Джулиан был не из тех, кто способен лишь на поверхностный взгляд. Ум Пен, ее здравый смысл, может быть, и противились искушению, но душа и тело отвечали однозначным «да», молили о том, чтобы эта сладкая мука продолжалась.
Джулиан понял это и продолжал. Продолжал так умело, словно всю жизнь был любовником Пен, словно какой-то интуицией безошибочно угадывал самые сокровенные ее желания. С каждым новым поцелуем Пен думала, что желание ее уже достигло высшей точки, но с каждым следующим оно непостижимым образом становилось все сильнее. Давно уже поцелуи мужчины так не пьянили ее. Нет, не давно. Такого Пен не приходилось испытывать еще ни разу.
Каким образом они вдруг оказались не на лестнице, а на песчаной отмели, Пен не могла сказать. Она почти не осознавала собственных шагов.
Стянув покрывало с ее плеч, Джулиан расстелил его на песке, будто лучшего места для занятий любовью быть не могло. Бережно положив Пен на одеяло, он снял свой фрак и опустился рядом с ней.
Пен обняла его. Ей нравилось ощущать его тепло. От этого она чувствовала себя хрупкой и беззащитной. Было так приятно.
Поцелуи стали уже спокойнее, нежнее, но это как раз и заводило Пен больше всего. Все ее существо замирало не только от нежных сладких ласк – она ждала, предвкушала гораздо больше.
Джулиан приподнялся, посмотрев на Пен, наверное, для того, чтобы ее образ навсегда запечатлелся в его сознании. Его темные волосы и рукава рубашки трепетали на ветру. Он нежно смотрел на Пен, бережно касаясь ее щек.
– Может быть, ты хочешь вернуться в дом? – спросил вдруг он.
Пен молчала. Ей самой очень хотелось дотронуться до лица Джулиана. Она коснулась его, и пальцы заскользили по его щеке, губам, которые только что целовали ее.
Джулиан бурно реагировал на каждое ее прикосновение. Это Пугало Пен. Рациональная часть ее существа, никогда не' дремавшая, нашептывала ей, что пора остановиться, что ради короткого удовольствия она рискует потерять Джулиана как друга. Но что такое голос рассудка против всесокрушающей лавины безумной страсти?
– Я сама не знаю, чего хочу, – прошептала она.
– Я знаю. – Рука Джулиана скользнула ниже. Пен казалось, что там, где его пальцы касаются ее кожи, возникают электрические искры. – Ты хочешь остаться здесь, Пен, чтобы мы могли насладиться морем и друг другом.
Он снова поцеловал ее. Этот поцелуй многое обещал, но и требовал от нее не меньше. Пен не боялась Джулиана. Кто же, в конце концов, боится старого друга? Джулиан никогда не сделал бы того, чего Пен не хотела.
Пен уже ничего не стеснялась, целиком отдаваясь фейерверку новых, неизведанных ощущений.
Рука Джулиана коснулась ее груди так уверенно, будто он уже делал это бессчетное количество раз. На самом же деле Джулиан, разумеется, никогда раньше не касался ее подобным образом. И новизна ощущений кружила голову Пен больше всего. Ей хотелось, чтобы это ощущение продлилось дольше. Тело ее инстинктивно отвечало на ласки Джулиана, приглашая его к чему-то
