ухудшилось к полудню, когда из-за окрепшего ветра на море начался шторм. Гигантские волны играли их трехмачтовиком, словно щепкой. Доски палубы и переборок жалобно скрипели, и Анна тихонько стонала на своем ложе в такт этим заунывным звукам.
Однако стоило паруснику войти в Саутгемптонскую гавань, как ветер утих, и качка почти прекратилась.
Вытянувшись на койке во весь рост, Анна блаженно заснула. Сон ее, однако, был вскоре прерван появлением Морвана.
– Вам нездоровится? – участливо произнес он, взглянув на ее побледневшее лицо.
– Сейчас мне уже гораздо лучше. А вот с час назад я нисколько не сомневалась, что умру.
– Тогда вас должны обрадовать последние новости: капитан сказал, что скоро снова начнется шторм. Он хочет переждать его здесь. Мы можем остаться на корабле, пока погода не улучшится, но если пожелаете, сойдем на берег и продолжим путешествие сушей.
– Сойдем!
– Но имейте в виду, нам, возможно, придется ночевать под открытым небом, а ведь сейчас не лето…
– Зато мы, возможно, доберемся до Лондона скорее, чем этот корабль снимется с якоря.
– В таком случае советую вам как следует выспаться, пока будут выгружать лошадей.
Через несколько часов они уже скакали по дороге, что вела в Лондон. Анна почувствовала себя превосходно, едва только ноги ее коснулись твердой почвы. А очутившись в седле, с трудом удерживалась от того, чтобы не запеть во весь голос. Это настроение радости испытывали и воины из отряда Морвана: с шутками и смешками они гнали лошадей по пустынной дороге. Морван уговорил их помочь ему и Анне с доставкой животных в Лондон, после чего они собирались вернуться в свои родные места.
Морван был рад, что Анна предпочла добираться до Лондона по суше. Ведь на борту корабля он мог видеться с ней лишь урывками. Если король Эдуард и юный герцог решат все спорные вопросы по поводу Ла-Рош-де-Роальд так, как того хочет Анна, то в самом скором времени она вернется в обитель. Разумеется, Морван вызвался бы проводить ее до монастырских врат. Чтобы потерять навек. При мысли об этом сердце его сжимала невыносимая тоска.
И вместе с тем он без труда представлял себе ее в роли монахини. Она наверняка с головой окунется в хозяйственные заботы, что пойдет на пользу аббатству и всем его обитательницам, которые станут прислушиваться к ее советам, с охотой выполнять ее распоряжения… В недалеком будущем Анна того и гляди станет аббатисой. Морван протяжно вздохнул, поймав себя на мысли, что ему еще тяжелее вообразить ее чьей-то женой, делящей ложе с нелюбимым супругом.
Спешившись, Анна подошла к огромному костру, который ярко пылал посередине поляны.
Грегори поспешил к Морвану, чтобы отвести его коня к остальным лошадям и снять седельную сумку с хлебом и мясом, купленными в городе.
– Тяжелая какая! Тут нам не на один день хватит чем голод утолить!
– А где вещи леди Анны?
Грегори кивком указал куда-то в сторону:
– Я там их все сложил.
Вдвоем они пересекли поляну. Узкая тропинка вилась сквозь заросли кустарников. Миновав их, они очутились у небольшого костерка, рядом с которым Грегори аккуратно разложил дорожные мешки Анны и Морвана.
– Мы подумали, леди здесь будет покойнее. Что мы ей за компания, верно?
Морван согласно кивнул. Разумеется, кто-то один должен будет остаться при Анне ради ее безопасности. Умом он понимал, что следовало бы отрядить для этого Грегори, но сердце противилось такому решению.
Время близилось к полуночи, когда Анна поспешила откланяться и удалилась на соседнюю поляну.
Морван провел со своими людьми еще несколько минут, после чего пожелал Грегори и остальным спокойной ночи и последовал за Анной.
Она сидела у маленького костра, согнувшись и уперев подбородок в колени.
Морван принес на поляну две внушительные охапки елового лапника. Соорудить по разные стороны костра два походных ложа, восхитительно пахнущих хвоей, было для него делом нескольких минут. Он молча развязал тесемки своего мешка и вытащил оттуда меховое одеяло, которое постлал поверх веток, и длинный плащ, чтобы им укрыться. Анна по его примеру принялась сооружать постель для себя.
– Завтра мы будем в Виндзоре. Двор сейчас скорее всего там, но мне думается, нам все же следует держать путь в Лондон, прежде чем вы попытаетесь получить аудиенцию у герцога.
Длинной веткой он помешал сучья в костре и улегся на свою постель. Анна искоса с опаской взглянула на него, словно удостоверяясь, что именно там, а не на ее ложе он проведет остаток ночи.
Морвана разбудил порыв ветра, швырнув ему в лицо горсть золы. Он сел на постели и помотал головой. Отовсюду слышались треск веток и завывания урагана. Он потер озябшие руки, встал и завернулся в плащ, который служил ему одеялом.
Костер едва тлел. Он подбросил в него веток, и пламя тотчас же разгорелось, но ветер крал его тепло, с воем и хохотом унося прочь. Анна лежала на боку лицом к костру, сжавшись в комок и дрожа от холода. Губы ее побледнели, веки отливали голубизной.
Морван прошел на большую поляну, к лагерю. Ураган разбудил кого-то из его людей. Он понял это, едва взглянув на костер, в котором пылали свежие поленья. Воины лежали на огромном ложе из веток. Они тесно прижались друг к другу. Так им было теплее.
Морван вернулся к своему костру, разворошил сучья и подбросил в огонь охапку хвороста. А после стащил со своей походной кровати меховое одеяло, бережно укрыл им Анну и улегся позади нее.
Глава 13
Анна проснулась незадолго до рассвета. Ей было тепло и уютно под плащом и меховым одеялом. Что-то горячее и мягкое прижималось к ее спине.
Морван… Теперь уже она окончательно стряхнула с себя сон. Первым ее побуждением было тотчас же встать, чтобы вызволить себя из этого компрометирующего положения. Но она не могла даже шевельнуться, не потревожив его. А он ведь так устал, так нуждался в отдыхе. Им предстоял нелегкий путь…
Она закрыла глаза и попыталась снова заснуть. Ведь занимавшийся день сулил немало испытаний и ей самой. Но сон покинул ее и не желал возвращаться. Ей осталось лишь одно – дожидаться рассвета с открытыми глазами.
Вот сквозь ветви деревьев блеснули первые золотистые лучи… И тотчас же Морван одним движением перевернул ее на спину и сам навис над ней, сверкая агатовыми очами.
– Ну наконец-то вы проснулись, – с деланным спокойствием сказала она и попыталась подняться.
– Я давно уже не сплю. – Он приподнял ее локон и пощекотал им свои пухлые, прихотливо очерченные розовые губы. – Представьте себе мое удивление, когда я обнаружил, что обнимал вас во сне и что вы, пробудившись, не поторопились высвободиться из моих объятий.
Он провел ладонью по ее бедру.
– Я думала, вы еще спите, и не хотела вас тревожить, – призналась она, краснея.
– Несмотря на то что моя ладонь касалась вашей груди, а колено находилось между ваших ног? Что ж, похвальная деликатность.
– Вы сами перебрались на мою постель посреди ночи. Я вас не приглашала. Почему же теперь вы меня в чем-то обвиняете?
– Ночью похолодало. Вы дрожали во сне. Даже воины и те сбились в кучу и тесно прижались друг к другу, чтобы не замерзнуть. – Произнеся это, он наклонил голову и легонько сжал зубами мочку ее уха. Его дыхание щекотало ей шею. Внутри у Анны все сжалось от сладкой истомы. Ей не удалось скрыть от него свое возбуждение. Глаза его по-прежнему изучающе смотрели ей прямо в лицо.
Тесно прижатая к ложу из веток его сильным телом, она даже не пыталась высвободиться.
– Вы не противитесь мне, – сурово произнес он, отстраняясь. – И никогда не пытались уклониться от моих ласк. Выходит, это мне надлежит взять на себя роль святого и охранять вашу добродетель от себя самого. Но способен ли на такое человек, наделенный чувствами? Я ведь не каменный, Анна!
Ей следовало дать ему отпор. Разум твердил об этом не переставая. Но… Ведь чувствами обладал не он один. И ей больше всего на свете хотелось поддаться им, ощущать эту головокружительную радость, этот восторг, равного которому она прежде не испытывала.
Словно прочитав ее мысли, он поцеловал ее страстно, жадно, требовательно. И она ответила ему с не меньшим пылом. А после он против всякого ее ожидания оттолкнулся ладонями от постели из веток и встал на колени. Сквозь дымку наслаждения, застилавшую ее взор, она следила за движениями его рук. Вот он распахнул ее плащ и принялся расстегивать поясной ремень и распускать тесемки камзола.
– Что вы делаете? – Она приподняла голову и плечи.
– Тише. – Властным движением он заставил ее лечь и с еще большим проворством стал высвобождать ее тело из одежды, которая их разделяла. – Не бойтесь. Я не обесчещу вас на холодной земле в полусотне шагов от пятерых своих воинов.
Желание ее сделалось нестерпимым. Она готова была отдать все на свете, пожертвовать жизнью, только бы его удовлетворить. Морван раздвинул ее бедра коленом, она же охватила его голову ладонями и прижала к груди, безмолвно моля его утолить страсть, бушевавшую во всем ее теле. Голод, снедавший ее, с каждой новой лаской Морвана, с каждым его движением делался все острее. Это была нестерпимая пытка и одновременно блаженнейшее наслаждение…
Не имея больше сил сдерживаться, она издала стон. Морван тотчас же отстранился от нее, упал на постель ничком и спрятал лицо в складках мехового одеяла. Тело Анны ненасытно требовало объятий, но она не смела просить Морвана возобновить прерванные ласки.
Несколько минут они лежали неподвижно, сжимая друг друга в объятиях в ожидании, пока
