рассказы о жестоком нраве ее «мужа» возымели свое действие.
— Он любит животных. Я уверена, Берчард проследит, чтобы о них позаботились. Когда я напишу ему и попрошу, чтобы он переправил их ко мне, то он отправит их вместе с Чарлзом и Дженни.
— Типичный английский джентльмен, они более добры к своим собакам, чем к женщинам, — хмыкнул Жак.
— Я не говорила, что он со мной плохо обращался.
— Не выгораживайте его, София. Вопрос, конечно, щекотливый, но я так понял, что с вас довольно. Я колебался, стоит ли вмешиваться, но когда я вник в ваше положение, то посчитал своим долгом помочь вам и сделать все, чтобы вы избавились от этого человека.
— Надеюсь, вы не думаете, что он бил меня?
— Бывают раны глубже, чем удар, нанесенный оружием или кулаком. Как все женщины, вы способны быстро забывать, но теперь наконец освободились от него. Грубое, эгоистичное животное, он не заслуживает вас.
Эйдриан грубый и эгоистичный? Она абсолютно убеждена, что никогда не говорила о нем ничего такого… София наморщила лоб, пытаясь вспомнить: может быть, и вправду сказала что-то подобное?
И тут Жак резко повернул голову и замер.
— Вы слышите? Там… На дальнем доке…
Они нагнулись над перилами, всматриваясь в темноту. Пляшущие огни фонарей раскрасили черноту ночи, высветив две кареты, полные пассажиров. Темные фигуры поднимались со своих мест, и вот уже шумная толпа кружила около дальнего дока.
— О Господи! Еще одна демонстрация! — воскликнула София. — Среди ночи!
— Может быть, они собираются поджечь доки? — предположил Аттила. — Что, если началась революция и они не хотят допустить, чтобы аристократы покинули страну? Время подходящее, все члены правительства собрались здесь для участия в парламенте.
— Не похоже на революцию. Я-то уж знаю, как она начинается, — покачал головой Жак. София напряженно всматривалась в толпу, которая медленно приближалась, обходя док за доком. — Больше похоже на подвыпивших гуляк, ищущих развлечения.
София уже могла разглядеть некоторые детали. Толпа действительно находилась в приподнятом настроении, видимо, люди затеяли какую-то игру. Пламя фонарей резко освещало то одну фигуру, то другую. Некоторые их них были одеты в армейскую форму, другие, словно только что покинули светский раут, — в вечерние костюмы. Они подходили по пирсам к кораблям, исчезали на короткий промежуток, потом снова появлялись на пирсе, толпой возвращаясь в док.
— Вам лучше пройти в каюту, kedvesern, — приглушенным тоном произнес Аттила.
София едва слышала его слова. Один из мужчин вошел на небольшое судно и с кем-то разговаривал там.
Он сразу приковал ее внимание. Она не могла ошибиться, хотя видела лишь темные очертания, изменчивые в свете фонарей, но…
До их корабля оставалось всего три дока, и она поняла, что происходило. Они кого-то искали.
Развеселая толпа приближалась. Становилось ясно, что это не обычные войска, а королевская гвардия.
Одна темная фигура продвигалась впереди всех. Она внезапно приобрела определенные очертания.
Жак прошипел какое-то ругательство.
— Это он. И при шпаге, — выдохнул Аттила. — Мы пропали, Жак.
Жак прищурился.
— Спуститесь в каюту, София.
— Какой смысл? Если он увидит вас, то сразу поймет, что я где-то здесь. Позвольте мне делать то, что я считаю нужным. Он должен выслушать объяснение, понять почему…
— Побойтесь Бога, какие объяснения…
Толпа приблизилась к их доку. Трап уже убрали, и при всем желании никто не мог попасть на борт. София сразу узнала Колина — он держал в руке фонарь — и нескольких других джентльменов, с которыми она успела познакомиться в последнее время, включая Данте Дюклера. Вся холостая братия предстала в совершенно пьяном виде.
Но только не Эйдриан, который стоял впереди всех в центре. Он выглядел абсолютно трезвым. И метал громы и молнии.
Они собрались на причале напротив нее.
— Вот она! У перил!
— В два счета выследили ее! Черт побери, да мы получше охотничьих псов!
— С ней двое мужчин, Эйдриан. Может, вздернуть их? Аттила нахмурился:
— Вздернуть? Что значит вздернуть?
— Повесить, — хмуро пояснил Жак.
— Повесить?!
— Они не причинят вам зла, — успокоила София, хотя сама не очень верила в то, что говорила. Эйдриан уж точно выглядел так, словно готов убить их на месте.
Привлеченный шумом капитан поднялся на палубу. Расточая пары джина, он, покачиваясь, подошел к бортику.
— Что тут происходит, черт побери? — рявкнул капитан.
— Спускайте трап, — приказал Эйдриан. — Леди хочет сойти на берег.
— Я вовсе не хочу, — запротестовала София. — Не позволяйте им подняться на борт, капитан.
Капитан покачал головой, словно хотел прочистить мозги.
— С вами королевская гвардия. Их послал его величество?
— Ну конечно, нет, — нервничала София.
Эйдриан что-то пробурчал, и офицеры попытались построиться в линию и встать по стойке «смирно».
— Разумеется, — крикнул в ответ Берчард, — почему же тогда они со мной?
— Он дурачит вас, он подобрал их в тавернах и борделях, а вовсе не по королевскому приказу. Я заплатила за корабль и требую, чтобы вы не спускали трап. Я приказываю немедленно двигаться в путь.
— При всем желании я не могу отдать швартовы. Ночь — неподходящее время, чтобы пускаться вниз по реке, да и команда не вся в сборе.
— Тогда отойдите немного от берега и дрейфуйте час-другой как можно дальше от набежавшей своры. Я заплачу вам вдвойне.
Он задумался и взглянул исподлобья на Эйдриана:
— Что вам надо от леди?
— Это герцогиня Эвердон. Король желает, чтобы она осталась в Англии.
Капитан почесал затылок и тяжело вздохнул.
— Проклятая ситуация. Послушайте, ваша светлость, если вы действительно герцогиня, вам лучше сойти и уладить все с джентльменом и королем. А если вы решите вернуться на корабль, то прилив начнется не раньше пяти. Но я не могу взять пассажира против воли его величества, сколько бы серебра мне ни отвалили. — Он, покачиваясь, зашагал по палубе и, подойдя к лебедке, начал спускать трап.
Эйдриан терпеливо ждал, глядя на нее. Офицеры старались вести себя согласно статусу, но продолжали посмеиваться и хихикать, как загулявшие пьянчужки, впрочем, они такими и являлись в данный момент. Колин и другие джентльмены улыбались, получая истинное удовольствие от спектакля.
София тихо негодовала.
Когда трап спустили, капитан зашагал прочь. И тогда, едва сдерживая раздражение, третий сын графа Динкастера поднялся на корабль.
Он подошел прямо к герцогине. Она инстинктивно отпрянула назад, прежде чем повернуться и уйти.
— Вы куда-то собрались? — спросил он ледяным тоном.
— Да.
— Увы, не сегодня. — Он повернулся к Жаку и Аттиле: — Я пришел к заключению, что эти два джентльмена прибыли в Англию с единственной целью — похитить герцогиню.
— Похитить? — вскричал Аттила.
— Более того, вы поступили неблагородно, воспользовавшись гостеприимством моей семьи. Вы плели сети заговора против государства.
— Плели сети заговора… против государства? — в ужасе повторил Аттила. — О нет, мистер Берчард. Поверьте, мы не имели никакого злого умысла. Правда, Жак?
— Говорите что хотите, — хорохорился Жак. — Что касается меня, то я достаточно выслушал от этого господина. Англичане выиграли одну маленькую войну и думают, что они господствуют во всем мире. Мы прибыли, чтобы составить компанию Софии, и только.
— Ошибаетесь.
— Но она свободная женщина! И никакой муж не может лишить ее прав. Она больше не хочет вас. И то, что она решила уехать, говорит красноречивее всех слов. Не могу сказать, что я виню герцогиню. Она не принадлежит ни Англии, ни вам… Вкусив свободной жизни в Париже, она никогда не будет счастлива здесь, живя на вашем провинциальном острове и деля постель с одним из его представителей.
Он замолчал. Наступило напряженное молчание. Эйдриан выглядел на удивление спокойным. Почему-то его поведение казалось еще более опасным.
— Что вы скажете на его слова? — спросил он своим обычным спокойным тоном.
— Ничего, — тихо отозвалась София.
— Послушайте, месье. Не лучше ли обсудить данный вопрос в узком кругу, вы согласны? — Лицо Жака сморщилось в кислой гримасе.
— Да, — кивнула София, — особенно в присутствии женщины…
— Почему же? Мне интересно поговорить на подобную тему, — возразил Эйдриан. — Очень актуально.
Жак раздраженно вздохнул:
— Хорошо известно, что англичане понятия не имеют, как вести себя с женщиной.
— Неужели?
— О да, — поддакивал Аттила, виновато улыбаясь. — Жак очень добродушен, но то, что он сказал, — правда. Никто в мире не скажет вам таких слов в глаза, сочтя их несколько невежливыми.
Эйдриан покосился на толпу англичан на причале.
— И опасными, — добавил он. Жак проигнорировал замечание.
— Англичане не имеют ни великого искусства, ни великой музыки, поэтому неудивительно, что и в науке любви их воображение скудное и они терпят провал. Женщина подобна нежной розе, пробуждающей все чувства. А что делает английский джентльмен? Он видит ее, грубо мнет и в конце концов разрушает…
Щеки Софии постепенно заливались румянцем. Сейчас не время для поэтических метафор.
— Интересно. — Эйдриан приготовился слушать.
— Правда? Тогда слушайте и запоминайте. Чтобы насладиться розой в полной мере, сначала надо вдыхать ее тонкий аромат. Потом осторожно раскрыть
