– Льюис. – Было так странно произносить эту фамилию вслух. Она собралась с духом и уточнила: – Я ищу некую Аманду Льюис. – И замерла.
– Льюис? – переспросила хозяйка кафе. – Вроде был какой-то Льюис за Полхэмптонской дорогой? Держал конюшни.
– Он давно умер, – охотно вмешался единственный в зале старик. – Не успел выйти на пенсию, как через неделю помер от сердечного приступа. Должно быть, жены не выдержал в таких дозах.
– А как ее звали? – в нетерпении спросила Молли. – Его жену?
– Мейбл.
– А не было у них дочери по имени Аманда?
– Нет, одни собаки да лошади, – с удовлетворением объявил старик. – Они говорили, у них ни на что другое времени не остается. Но спроси меня – его больше интересовали овцы, чем женщины. Имей в виду, – он покосился на пестрое сборище, – саутдаунская овца очень симпатичная. Во всяком случае, куда симпатичнее его жены.
Дорин круто переменила тему.
– А эта парочка возле Вейгхевена – их фамилия не Льюис? – спросила она.
– Это были брат с сестрой, – изрек старик.
– Брат с сестрой? – взвизгнула Дорин. – Да они здесь все за ручки держались! Не знала я, а то бы их выставила!
Старик хихикнул:
– Может, они так согревались.
– Чарли Фарлоу, ты просто гнусный развратник!
– Ну, я-то, по крайней мере, не лапаю сестер и тетушек, – парировал Чарли, продолжая усмехаться.
– Да, глядя на них, тебя бы никто не осудил! – Дорин повернулась к Молли, у которой от этих деревенских разоблачений голова шла кругом. – Мне жаль, детка, но, кажется, в этой деревне никаких Льюисов нет.
Эдди наконец расправился с молоком, и Молли с облегчением стала готовиться к выходу. Она запихала детские вещи в сумку и двинулась к двери, торопясь выйти на солнце и свежий воздух. На какой-то миг у нее мелькнула мысль, не подшутили ли над ней.
Дорин проводила ее на улицу.
– Не обращай внимания на Чарли, моя птичка. Он уже умом повредился. Удачи в поисках!
Молли покатила коляску по узкому тротуару, а Дорин вернулась в чайную.
– Эй, Дорин, – пропищала одна незаметная старушка, – ты забыла про этого типа из «Лавки Льюиса».
Дорин ахнула.
– Хотя он здесь и не живет. Он живет в Брайтоне, как все эти вонючие торговцы антиквариатом. Старьевщики!
– Но зовут-то его Льюис, верно?
– Это точно. – Она оглянулась в поисках Молли, но та уже скрылась из виду. Молли торопилась вернуться назад к месту, где оставила машину. Она вдруг ужасно захотела в грязный, пропитанный наркотиками Лондон, подальше от этих деревенских любителей овечек и родных сестер.
Она уже была почти у самой машины, когда Эдди, решив, что одной бутылочки ему мало, снова поднял рев. Так-так, теперь придется кормить его по-настоящему. Молли огляделась в поисках укромного местечка и увидела дощатую будку автобусной остановки. Хотя внутри было темновато и пованивало, зато будка была увита жимолостью и розами. Молли принялась расстегивать пуговицы на рубашке и тут заметила, что за ней из-за аккуратно подстриженной изгороди дома напротив следит высокая, стройная дама в шляпе с полями, в брюках для верховой езды и белой кружевной сорочке, похожая на главного героя пантомимы. Она словно хотела заговорить. Должно быть, сейчас скажет, что кормить ребенка на автобусной остановке в этих краях не принято. Молли уже придумала, как ловчей огрызнуться.
Но женщина ничего не сказала и исчезла.
Спустя несколько минут тень, закрывшая солнце, заставила Молли поднять голову. Дама стояла в каком-то полуметре. Молли с изумлением увидела, что лет ей уже немало.
– Прошу меня извинить, дорогая. – Голос звучал сильно и хрипловато, напоминая Молли рекламные ролики о кругосветных круизах или роскошном отдыхе на португальских полях для гольфа. – Могу я вам предложить более удобное место, чтобы покормить малыша? Боюсь, что здесь сплошная кошачья моча и презервативы.
Молли, уже достаточно наслушавшаяся от прямодушных селян, имеющих обо всем свои суждения, собралась вежливо отказаться, но какой-то инстинкт заставил ее собрать свои пожитки и неловко подняться на ноги. Здесь в самом деле был не слишком целебный воздух.
– У меня в саду есть беседка, вы там прекрасно устроитесь. – Пожилая дама проводила ее через калитку, заключенную в темные, глянцевые объятия густого плюща. Она усадила Молли в садовое кресло с удобной ситцевой подушкой под спину. – Я принесу вам чашечку чая. Я помню, как пить хочется, когда кормишь. – Она сделала жест в сторону ребенка, приникшего к соску. – Я всегда пила джин с тоником. Знаю, знаю: сейчас это считается абсолютно недопустимым. Моя-то малышка небось так и спала мокрая. Печенья не хотите? Конечно, хотите!
Она вернулась с тарелкой вкуснейшего бельгийского шоколадного печенья. Эдди, по-видимому, учуяв новый и манящий запах шоколада, отвернулся от груди и повернул мордашку к хозяйке.
