-..что же касается Вашего представления к награде господина лейтенанта мушкетеров, то, в силу открывшихся новых обстоятельств, последнее невозможно. Однако прошу передать господину лейтенанту мою благодарность за поведение в деле при Кастельнодари и сообщить ему, что я ценю его преданность. Рассчитываю, что господин лейтенант мушкетеров и впредь будет неотлучно находиться со своими подчиненными, воинская доблесть коих удваивается, когда во главе их стоят подобные офицеры.
— Это означает…
— Это означает, что пока с наградой придется повременить. Только и всего! — сказал г-н де Тревиль. — И все же, примите мои поздравления, молодой человек. Прибыв в Париж, вы начали очень неплохо. Но мало хорошо начать, гораздо важнее и труднее так же хорошо продолжить! Кажется, вам это удалось!
В тот же вечер в дупло третьего дерева, считая от основания холма, была опущена записка, в которой значилось:
«Все завершилось благополучно. До встречи. Друзья».
Утром Портос лично опустил руку в дупло и долго пытался нашарить там бумагу. Но тщетно. Чья-то рука вынула послание.
— Что ж, отлично! — обрадовался Атос. — Наш аббат будет знать, что не напрасно наведывался в Париж, подбив и нас составить ему компанию!
— Я — самый счастливый и самый несчастный человек на свете! — вскричал д'Артаньян.
— Почему? — спросил Портос. Атос же промолчал.
— Потому что у меня есть такие друзья! И потому что я снова расстаюсь с ними!
— Открою вам секрет, д'Артаньян. Я — тоже, — промолвил Атос. — Мы расстаемся друг с другом.
— Как, вы не проводите меня до замка дю Валлон?! — вскричал Портос. Госпожа дю Валлон будет очень рада познакомиться с вами!
— Нет, я должен ехать в Блуа, — покачал головой Атос.
— Я отсутствовал несколько дольше, чем предполагалось, — заметил Портос. — Встреча с моей супругой прошла бы значительно спокойнее, будь вы со мной, дорогой граф, — добавил он с сожалением.
На следующий день мушкетеры короля, а вернее, мушкетеры де Тревиля выступили в поход. Они возвращались в Париж с победой. Во главе их на сером английском жеребце гордо скакал их командир, гасконский дворянин шевалье де Тревиль. Рядом с ним, опережая остальных офицеров, но держась на полкорпуса позади своего капитана, гарцевал на гнедой лошади лейтенант мушкетеров, гасконский дворянин шевалье д'Артаньян.
Эпилог
Бежар был казнен за умысел отравить Ришелье.
В марте того же 1632 года начался процесс над маршалом Марийаком, обвиненным не в государственной измене, а… в хищении казны. Ему отрубили голову на Гревской площади.
— Хоть бы причину моей казни подыскали порядочную! — говорил маршал, всходя на эшафот. — А то обвинили в преступлении, за которое и лакея-то не стоило бы наказывать телесно.
Генрих Монморанси был казнен в том же году в Тулузе.
Это случилось ровно через тысячу двести семьдесят два дня после полученного им пророчества. Он был последним из списка в красной книжечке кардинала.
Отец и дочь Перье нашли пристанище в монастыре Пор-Руаяль и стали полноправными членами общины.
Получив сообщение о бегстве д'Артаньяна из Сен-Жермена на обратном пути в Бастилию, о котором г-н дю Трамбле поначалу не решился сообщить кардиналу, его высокопреосвященство долго молчал. Так и не проронив ни слова по этому поводу, кардинал простился с королем и возвратился к себе во дворец. Там же он долго сидел за письменным столом, не замечая тревожных переглядываний писцов за своей спиной. «Положительно необходимо, чтобы гасконец перешел ко мне на службу, — думал кардинал. — И те трое — тоже».
Восстановив душевное равновесие, Ришелье снова отправился к королю. Подробности их беседы навеки утрачены для потомков: она происходила с глазу на глаз.
Возвратившись в Париж, д'Артаньян отыскал Планше, бледного, но уже самостоятельно передвигавшегося, опираясь на палку. Жемблу, при виде столь плачевного состояния сержанта пикинеров Пьемонтского полка, проникся к нему участием, и свары между ними прекратились. Таким образом, д'Артаньян, вернувшись, получил двух верных слуг и мир в доме. Хотя на первых порах ему и пришлось ухаживать за Планше, несмотря на смущение и протесты последнего.
Справки, наведенные мушкетером о Камилле, не принесли результатов. Д'Артаньян не был вхож в великосветские салоны Парижа.
Зато он регулярно получал письма от Атоса и Портоса.
Из них следовало, что Портос благополучно перенес первую встречу с бывшей г-жой Кокнар. А в скором времени в замок дю Валлон пришла бумага, разрешающая г-ну и г-же дю Баллон не соблюдать постных дней по причине их слабого здоровья. Бумага была подписана нунцием Его Святейшества Папы Урбана VIII. Отсюда следовало, писал Портос, что дела Арамиса обстоят неплохо.
Атос же в своей манере коротко и точно сообщал о размеренной жизни в Блуа и о ремонте замка. С тревогой и печалью д'Артаньян все чаще убеждался, что рука графа дрожала. Атос, уединившись в обветшавшем родовом гнезде, снова стал крепко пить.
Между тем политический небосклон опять заволакивали тучи. В Европе продолжалась Тридцатилетняя война, и Франция собиралась открыто вступить в нее на стороне Швеции. Это означало, что скоро заговорят пушки, а лейтенанту д'Артаньяну снова предстоит повести своих солдат на врага.
Но об этом речь пойдет в третьей книге…
Примечания
1
Сборщики налога на соль. Каждый подданный короля должен был раз в год покупать определенное количество соли. (Здесь и далее примеч. автора.)
2
Черт возьми) (нем.)
3
Папский престол.
