Гороскоп предвещал военное поражение и предупреждал об опасности, грозившей от ученого человека из близкого окружения. Первое заставило кардинала отказаться от мысли об участии в походе против мятежной знати, предводительствуемой герцогом Орлеанским и Монморанси; второе привело к возросшей подозрительности министра по отношению к своим приближенным. Однако, как ни старался Ришелье угадать, кого ему следует опасаться, решение не приходило.
Заговоры и покушения на жизнь кардинала были для его высокопреосвященства делом привычным, но они угрожали ему со стороны врагов явных; тайных же кардинал научился быстро выявлять с помощью хорошо налаженного сыска, переводя их, таким образом, в первую категорию и поступая с ними соответственно. Но среди лиц, пользовавшихся его доверием, а таких насчитывалось немного, по мнению кардинала, врагов быть не могло. И это тревожило.
«Или господин Морен в этот раз ошибается, или я чего-то не замечаю», повторял кардинал, в сотый раз задавая себе все тот же проклятый вопрос. Но ответа не было.
Позади послышался легкий шорох. Ришелье непроизвольно вздрогнул и обернулся: это был отец Жозеф, подошедший, как обычно, почти без звука.
— Прошу прощения, ваше высокопреосвященство. Получены важные новости.
— Я вас слушаю, Жозеф.
— Они касаются лейб-медика Перье из Люксембургского дворца.
— Каковы же новости?
— Господин де Рошфор организовал за ним постоянное наблюдение и выяснил, что он живет на улице Шап, недалеко от Гробницы Невинно Убиенных. За ним проследили, от самого дворца, откуда он вышел, пряча какую-то вещь, по-видимому, ценную. Похоже, она украдена из дворца.
Кардинал приподнял бровь.
— Врач Медичи — вор?!
— По-видимому, да, ваше высокопреосвященство.
— На чем основаны подобные выводы?
— Одна из фрейлин королевы-матери видела, как Перье выходил из ее покоев, пряча какую-то вещицу. Она утверждает, что медик был бледен как привидение. Люди, следившие за ним от Люксембургского дворца, также подтверждают это. Они говорят, что Перье дважды останавливался по дороге и рассматривал украдкой нечто, напоминающее шкатулку или ларец.
— Фрейлине можно верить?
— Она не первый год верно служит вашему высокопреосвященству.
— Хорошо, допустим… Надеюсь, он не заметил, что за ним следят?
Отец Жозеф замялся. Кардинал вскинул вторую бровь.
— Граф Рошфор потому и просил поговорить с вашим высокопреосвященством меня…
-..что не решается сделать это сам, не так ли? — усмехнулся кардинал. — Я как-то высказал ему свое неудовольствие…
— Поэтому-то он и не решился доложить обо всем лично.
— Так. В чем же дело на этот раз?
— Те, кто наблюдал за Перье, готовы поклясться на Святом Писании, что он ничего не заметил…
— Что же тогда?!
Отец Жозеф приблизился к Ришелье и чуть слышно произнес:
— Открылись весьма странные обстоятельства…
— Какие такие странности, Жозеф?!
— Вчера Перье вышел из дома и направился в предместье Сон-Жак. В его отсутствие в окнах дома дважды показывался человек как две капли воды похожий на него.
— Ошибка исключена, Жозеф?
— Ваше высокопреосвященство, его видели несколько человек, включая графа Рошфора.
Пусть количество людей, наблюдающих за домом, удвоят.
— Наблюдение ведется круглосуточно. Ни туда, ни оттуда даже мышь не проскочит незамеченной.
— Так. Значит, вы говорите, человек как две капли воды похожий на Перье. А сам Перье в это время?
— Посетил обитель сестер Святого Причастия.
— Любопытно. Значит, за ним проследили? И это был он? Перье?
— Все это время с него не спускали глаз. Это был медик из Люксембургского дворца.
— Тогда одно из двух, — медленно проговорил кардинал. — Либо этот Перье сумел повторить то, что, как говорят, удалось только Парацельсу, и создал гомункулуса… Либо он прячет в доме на улице Шап своего двойника. Я склонен верить в последнее. Жозеф, приведите его ко мне!
— Врача?
— Нет, того второго. Но так, чтобы настоящий об этом не знал.
— Невозможно, ваше высокопреосвященство.
— Вот как! Это еще почему?
— Перье приставил к своему двойнику сторожа. И тот не отпускает его от себя ни на шаг, кажется, он даже отгоняет его от окон.
— Другими словами, медик прячет его от посторонних глаз и насильно держит под замком?
— Совершенно верно, ваше высокопреосвященство.
Кардинал задумался на мгновение.
— Так вы говорите, он что-то украл из дворца, — этот загадочный врач по имени Перье?
— Несомненно, ваше высокопреосвященство.
— Значит, он теперь не в ладах с королевой-матерью.
Или, во всяком случае, станет ее опасаться… И скорее всего лишится места при ее дворе, если уже не лишился. При условии, что пропавшей вещи хватятся, конечно. Что же это за шкатулка? Видно, она стоила того!
Ришелье встал и прошелся перед камином.
— Или это что-то очень ценное… такое, что ради него не страшно и потерять доходное и почетное место, или хитрец почуял в воздухе Люксембурга запах паленого, и предвидя неминуемое — я надеюсь, я хочу этого — неминуемое и скорое падение этой итальянки, готов переметнуться в лагерь будущих победителей… Во всяком случае, покинуть лагерь побежденных не с пустыми руками, — рассуждал кардинал. Настороженный и изощренный ум Ришелье тут же подсказал еще одну возможность:
-..Или все это не больше, чем комедия, предназначенная… для меня. И только для меня! В этом случае мы очень скоро увидим месье Перье Тут, в моем кабинете, отец Жозеф. Он придет проситься ко мне… на службу.
Кардинал в некотором возбуждении снова прошелся по кабинету, бормоча себе под нос: «Густав- Адольф шведский… иезуиты… снадобье в коробочке… снадобье от болей в суставах… конечно, снадобье! И именно от болей в суставах. И конечно, врач! Не кто иной, как врач! Если он явится и я удовлетворю его просьбу — в моем штате появится ученый человек. О, весьма сведущий в медицине, знающий человек! Которого мне следует поберечься! Гороскоп не лжет! Господин Морен не ошибся и в этот раз!»
— Все надо проверить, — проговорил он.
Отец Жозеф почтительно склонил голову немного набок, давая тем самым понять, что он ожидает распоряжений.
— Во-первых, — сказал кардинал уже обычным спокойным тоном, — следует узнать, что понадобилось этому Перье от сестер-монахинь.
— Уже установлено, ваше высокопреосвященство.
— Отлично. Так что же?
— Обитель недавно пополнилась новой пансионеркой — дочерью Перье по имени Анна.
— Иногда вы меня пугаете, Жозеф, — вырвалось у кардинала. Его высокопреосвященство крайне редко высказывал вслух свои мысли в столь откровенном виде.
Поэтому капуцин еле удержался от самодовольной улыбки.
— Я всегда стараюсь быть полезен вашему высокопреосвященству, — ответил он.
