помине. Кажется, назревал шторм. Яхту стало болтать и я с трудом удержалась на кожаном скользком диванчике.
Бэлка подтянула коленки к подбородку и наклонила голову так, что остался виден только ее мальчишеский, беззащитный затылок.
Носков закурил новую сигарету. Руки у него сильно дрожали.
Палубу снова качнуло так сильно, что Бизя вцепился руками в диван, чтобы не упасть. Я вцепилась в Бизона. Шампанское с грохотом упало и покатилось, следом за ним улетели на пол и сигареты.
– А ты не думаешь, – крикнул Бизон Носкову, – что ты мог ошибиться?! Ведь прямых доказательств того, что стариков убивали по заказу «Гаранта», как не было, так и нет! Ты не думаешь, что все это твои домыслы? Что Щеточкин никого не убивал? Ведь убитых стариков было девятнадцать, и только у шестнадцати из них были заключены договоры с «Гарантом»!
– Нет! – заорал Носков. – Я не мог ошибиться! Я узнавал, расспрашивал, платил за достоверную информацию, изучал, сопоставлял факты... Я не мог ошибиться!!
– В любом случае, мы должны сейчас поехать сейчас с тобой в отделение, – тихо сказал Бизон.
– Нет! – заорала Бэлка. – Нет! Вы сейчас... вы сойдете на берег, а мы уйдем морем.
Сверкнула молния, громыхнул гром, и первые, крупные капли дождя замолотили по шикарной палубе Бэлкиной яхты.
– Бэлка, ты дура, – тихо сказала я. – Как вы уйдете? Морем? В шторм? Даже если вас не накроет волной, то пристрелят погранцы!
– Пусть, – заплакала Бэлка, – пусть нас пристрелят погранцы! Пусть накроет волной! Пусть я никогда не увижу Куала-Лумпур, но... – ее слова заглушили раскаты грома.
– Я люблю его! – переорала гром Бэлка. – Если бы твой Бизя сделал то же самое, что сделал Юва, ты тоже бы попыталась удрать с ним на край света хоть в шторм, хоть под пулями погранцов!! – Бэлка вскочила с дивана и, с трудом удерживая равновесие, топала на меня босыми ногами, махала руками и орала. Она была вся мокрая от дождя, который поливал уже во всю силу, с которой только может поливать дождь.
– Попыталась бы! – крикнула я и тоже вскочила. На мне тоже не было туфель, они слетели, когда я бежала сюда, и это босоногое равенство сделало нас с Бэлкой совсем похожими – стриженные затылки, эмоции, бьющие через край, и у каждой своя правда, за которую хотелось подраться. Я тоже была мокрая и разъяренная.
Гром грохотал быстрее, чем молнии успевали своими яркими саблями разрубить пополам небо. Если бы не огромные молы[18] , защищающие водное пространство клуба от шторма, волны давно бы разнесли яхты в щепки.
– Да, попыталась бы! – снова крикнула я. – Только Бизя никогда никого не стал бы убивать сзади! Он обыкновенный убийца – этот твой «праздник юности»! Он – убийца, а ты – дура!!!
– Он избавлял общество от уродов! – завизжала Бэлка. Кажется, она плакала, но разве разберешь в этом потоке воды какие-то женские слезы?! – Он добрый, он нежный, у него израненная душа и искалеченное тело. Он заслуживает любви! Я его отогрею, я сделаю его самым счастливым, даже если для этого мне придется полезть под пули!
– Господи, Бэлка,– пробормотала я, – ну отчего бы тебе было не втюриться в Михальянца?! Мне показалось, что у него тоже добрая, тоже нежная и малость заблудшая душа... Бэлка, пошли с нами, или... или ты рискуешь погибнуть!
Бэлка не успела ответить. Порывом ветра яхту накренило, меня швырнуло к борту, и Бэлку швырнуло – мы оказались с ней вместе у каких-то перил. Мы барахтались с перепутанными ногами, переплетенными руками, я не могла понять – где я, а где Бэлка, и как вырваться из этой глупой путаницы наших тел.
– Дура! – успела я крикнуть, прежде чем Бизя выхватил меня из этой нелепой схватки и поставил на ноги.
– Ага, сама любишь, дышишь, радуешься, живешь на полную катушку, а мне не даешь! – успела крикнуть Бэлка, прежде чем ручищи Амбала тоже поставили ее на ноги. – Уходите отсюда! – заорала она. – Уходите! Это моя яхта! Моя частная собственность! Я здесь хозяйка! Я здесь делаю, что хочу! А хочу я в шторм и под пули! Уходите!
– Здесь они, здесь! – послышался вдруг со стороны мостков мужской голос. Голос еще что-то кричал, но его заглушили раскаты грома. Яхту опять сильно качнуло, нас захлестнуло шквалом дождя, а когда вода схлынула, на палубе остался стоять Барсук. Он держал в руке пистолет и целился в Носкова, который сжимал в объятиях Бэлку.
– Всем оставаться на своих местах, – сказал майор, и гром не успел заглушить его слова.
– Не стреляйте, пожалуйста, – попросила я Барсука и заревела, уткнувшись Бизону в грудь. Я почувствовала, как молотит там его сердце, а может, это мое рикошетило так от его груди?
Мы стояли на палубе, с трудом удерживая равновесие – Бэлка в обнимку с Носковым, я, повиснув на Бизе. Барсук целился непонятно в кого и в его глазах отражались молнии, сверкавшие одна за другой на небе. Кажется, гроза уходила, потому что грохотало теперь с перерывами, а не одновременно со вспышками.
– Никому не двигаться, – повторил майор.
– Опусти оружие, батя Барсук, – попросил майора Бизон. – Опусти! Тут черт знает, какой сюжет! Кто злодей, кто герой – не поймешь!
Барсук, немного подумав, опустил пистолет.
– Знаю я ваш сюжет, – проворчал он. – Любовь с морковью и преступно-романтические бредни! Бони и Клайд, блин!!
Молнии затрещали, слившись в одну, словно автоматная очередь.
– Эй вы там прекратите!! – крикнула я, задрав голову к небу.
– Ты это кому?! – удивился Бизя. Я пожала плечами.
– Парень, сдавайся! – крикнул Барсук Носкову, но тут яхту снова накренило, ливень обрушился на нас громадной стеной и мы все повалились в кучу к борту, вдоль которого бушевали потоки воды.
Когда порыв ветра стих и палуба приобрела устойчиво-горизонтальное положение, дислокация существенно изменилась.
Бэлка стояла у руля в рубке и держала в руках пистолет Барсука. Она целилась в нас, столпившихся у кормы.
– Брось оружие, детка, – дрогнувшим голосом попросил Бэлку Барсук. – Ты же не собираешься стать преступницей?!
– Не собираюсь, – ответила Бэлка и... направила дуло себе в висок. – Ювеналий ко мне, все остальные брысь с моей яхты! – громко скомандовала она. – Иначе я на ваших глазах разнесу себе череп!!
Я видела, как дрогнул на курке ее палец, хотя было темно и видеть это по идее я не могла.
– Она разнесет, – прошептала я.
– Разнесет, – подтвердил Бизя. Мы попятились назад, к трапу.
– Что, и я... брысь?! – пробормотал Барсук.
Дождь немного утих, ветер сбавил напор, гром и молнии вроде бы сделали передышку.
– Ну?! – крикнула Бэлка.
Носков одним прыжком очутился рядом с ней, в рубке. Мы спиной вперед спустились по трапу. Последним спустился майор.
– Быстрее!! – поторопила нас Бэлка.
Мы сгрудились на деревянных мостках, по которым уже размеренно молотил дождь.
– Отдать швартовы! – заорала Бэлка.
– Ну совсем обнаглела! – возмутился Бизя и стал разматывать трос, который крепился за металлическую перекладину и удерживал яхту у пирса.
– Черт, – растерянно сказал майор, – у нее осталось мое оружие! Она выхватила у меня пистолет! Выдрала из рук, зараза, когда я упал!! Пис-то-лет! – заорал он.
Бизя зашвырнул трос на борт, одновременно с этим у яхты заработал движок. Гроза прекратилась также внезапно, как и началась. Дождь перестал, волны утихли, – они больше не бесновали, а только небрежно
