“ты”, а Виктор на “вы”.
– Слышал-слышал о твоих подвигах, – остановил его Иван Николаевич. – Даром что на диване лежу, а о твоих похождениях осведомлен. Ты мне лучше скажи, какие насекомые паразитируют на домашней птице?
Виктор наклонился к разбросанным повсюду брошюркам. “Птицеводство”, “Промышленное птицеводство”, “Устройство инкубаторов”, “Куры и уход за ними”, “Уход за домашней птицей”, “Куриные глисты и борьба с ними” – прочел он названия нескольких книжек.
– Агаша, чаю! – весело закричал Иван Николаевич и хитро прищурился. – А известно ли тебе, Виктор Петрович, чем отличаются плимутроки от род-айландов? Какая температура поддерживается в инкубаторах? Чем надо кормить вылупившихся цыплят?
Агаша внесла стаканы с чаем, и хотя Пронин собирался отпраздновать десятилетний юбилей пребывания Агаши на служебном посту и знал всю ее подноготную, он никогда не говорил в ее присутствии о делах. Агаша знала об этом и давно уже перестала обижаться за это на хозяина. Она расставила на столе варенье, печенье, закуски, вопросительно взглянула на Пронина и не без колебаний достала коньяк, – она так и не могла понять – работает Пронин, сидя все эти дни дома, или отдыхает, а Пронин, любитель коньяка, во время работы не позволял себе прикоснуться к рюмке.
Агаша вышла. Пронин придвинул к Виктору стакан с чаем.
– Налить? – спросил Виктор, берясь за бутылку.
– Себе, – сказал Пронин. – Мы непьющие. – Он достал из письменного стола стопку ученических тетрадок и положил их перед Виктором. – Любуйся.
– Ничего не понимаю, – с досадой сказал Виктор, перелистав тетрадки. – Куры, куры, куриные сердца, куриные желудки. Зачем это вам понадобилось?
– Вся разница в том, – наставительно объяснил Пронин, – что обычно любой гражданин, для того чтобы стать в какой-либо отрасли специалистом, должен проучиться года три—четыре, а то и больше, а чекист должен уметь стать специалистом в неделю… Конечно, – усмехнулся Пронин, – такому недельному врачу я бы не посоветовал браться за лечение людей, но в обществе других врачей он должен вести себя так, чтобы те не могли заподозрить в нем сапожника.
– Значит…
– В течение недели я намерен стать сносным орнитологом.
Виктор задумчиво помешивал ложечкой в стакане… В продолжение двух десятков лет он не переставал удивляться работоспособности и прилежанию этого человека, не учившегося ни в одном учебном заведении. Надо было обладать способностью Пронина, чтобы за короткий срок так ознакомиться с изучаемым предметом, чтобы потом вызывать специалистов на споры и подчас выходить из этих споров победителем.
– Так какие же это куры заставили вас заняться орнитологией, если это не секрет? – спросил Виктор.
– Для тебя не секрет, тем более что тебе придется помочь мне разобраться во всей этой куриной истории, – сказал Пронин. – Не знаю, известно тебе или неизвестно, но неподалеку от… – он назвал один из городов Центральной России, – находится крупный птицеводческий совхоз. Были там, конечно, и недостатки, и пробелы в работе, но в общем числился он на хорошем счету. И вдруг громадное стадо кур погибает в течение нескольких часов. Злокачественная куриная холера! В чем дело, отчего, откуда – никто не знает. Установили карантин, изолировали заразный птичник и как будто локализовали опасность. Проходит неделя, и вдруг опять та же история: другого стада кур как не бывало. Проходит еще неделя, все спокойно, и вдруг опять какая-то невидимая рука опустошает птичник. Куриная холера, говорят специалисты. Но откуда? Откуда, черт побери! Управление птицеводством отнеслось к этому довольно спокойно – ничего не поделаешь, эпидемия, торговли, мол, без усушки не бывает. Ну а мы подумали-подумали, да и решили, что не мешает этим делом заинтересоваться. Сейчас бактериологи производят много опытов в поисках средств для борьбы с эпидемиями. Но ведь наши враги могут заняться и экспериментами обратного порядка? Одним словом, профилактика не помешает. Поэтому в совхоз выедет еще один обследователь…
– И этот обследователь…
– Сидит, как видишь, перед тобой.
– Да, чем только нашему брату не приходится заниматься… – Виктор вздохнул. – Когда думаете двинуться?
Иван Николаевич взглянул на книжки.
– Вот дочитаю… Дня через три, пожалуй.
– Ну а что придется делать мне? – спросил Виктор и кивнул на брошюрки. – Тоже читать все это?
– А ты не огорчайся так, – Пронин усмехнулся. – Я, знаешь, даже увлекся…
Но тут беседу их прервала Агаша.
– Иван Николаевич, спрашивают вас, – сказала она, входя в комнату. – Пакет со службы. Говорят, срочный…
Пронин вышел в переднюю, расписался в получении пакета и вернулся обратно. Он не спеша распечатал конверт, вытряхнул на скатерть телеграфный бланк, прочел бумажку. Брови его сдвинулись, глаза потемнели, и он медленно протянул листок Виктору. Это была телеграмма из совхоза. Текст ее был краток: “Вчера умерла признаках отравления мышьяком птичница совхоза Царева начато следствие”.
– Да… – задумчиво протянул Иван Николаевич, не глядя больше на свои книжки. – Не придется, видно, дочитывать мне эту беллетристику. Выеду в совхоз сегодня.
2
Пронин вышел из поезда. На перроне было солнечно и пустынно. Приземистое кирпичное здание станции утопало в зелени. Начальник станции, стоявший в конце платформы, быстро проводил поезд, и не успел еще поезд скрыться за поворотом, как Пронин услышал попискивание каких-то пичужек, шелест листвы, производимый слабым летним ветерком, и прерывистые хриплые выкрики петуха, должно быть, нечаянно вспугнутого, и сразу ощутил, что находится в деревне. Он прошел через станционную залу. Там
