спиной к Бездне, впиваюсь взглядом в стену. Впервые за много лет попытка медитировать оканчивается неудачей: беспокойство прорывается через все внушения.
Шелест теней: на нашу террасу приземляется мама, складывает крылья до полного их исчезновения, отходит в дальний угол. Сейчас она непривычно тиха, задумчива, но под отрешенностью угадывается невероятное напряжение. Взгляд то и дело непроизвольно скользит вверх, затем пытливо останавливается на мне, вновь начинает потерянно блуждать.
Первый удар потрясает Шеррн-онн до самого основания, многие сваливаются со своих мест, мне приходится судорожно вцепиться в раскачивающиеся перила. Ауте. Для дуэлей мы обычно уходим в некое подобие параллельной реальности, называемой для удобства Ареной, дабы никто из обитающих на Небесах Эль-онн не пострадал во время нашего выяснения отношений. Это какие же силы должны быть вовлечены в поединок, чтобы их столкновение докатилось сюда? Ясно одно: в ход пошла тяжелая магия. Интересно, от Арены после этого что-нибудь останется?
Еще один удар, на этот раз ментальный. Я морщусь. Аррек в который раз лезет за платком, чтобы остановить текущую тонкой струйкой кровь. Должно быть, кровеносные сосуды арров очень тонки. Надо с этим что-то делать, иначе в следующий раз они могут лопнуть не в носу, а где- нибудь еще. Только инсультов для полного счастья не хватало.
Даратея застыла мраморным изваянием.
В воздухе начинается какая-то фантасмогория, свет сходит с ума, физические законы делают что им вздумается, пока наконец кому-то из Древних не надоедает приспосабливаться к диким вывертам гравитации и они не принимают серьезные меры.
Мы ждем.
Какое-то время все спокойно, должно быть, в швырянии магической гадостью наступила передышка и они схлестнулись на мечах. Ллигирллин, конечно, гораздо моложе Рассекающего, но, будь я проклята, если она хоть в чем-то ему уступает. Особенно после нашего близкого знакомства с северд-ин. Нет, здесь у Зимнего не будет преимущества.
И снова стены Зала начинают мелко подрагивать. Я, честно говоря, восхищаюсь устойчивостью оннов. За тысячелетия нашей истории эти дома-деревья, должно быть, пережили такое, что и Расплетающим Сновидения представить сложно. И тем не менее они все еще с нами. Потрясающие существа.
Опять затихает. Напряжение уже не просто ощутимо кожей, оно впивается в кости, тысячью мелких иголок пронзает тело. Да что же это такое?
Усталый, блеклый сен-образ вспыхивает в воздухе, отчетливо видимый всем собравшимся.
Облегчение невероятно. Я бессильно сползаю на пол, не в силах пошевелить и пальцем.
Золотой. Бледный, слабый, но тем не менее сен-образ явно окрашен золотом. Мы победили.
Отчаянный нечеловеческий крик Нуору-тор эхом отражается от сводов.
– Антея, что?..
Не обращаю на Аррека внимания. Мой взгляд прикован к той точке в вышине, где потолок плавно открывается в Небо. Вот падает быстрая тень, блики золота заиграли под просторными сводами: огромный Дракон солнечного света и лунного серебра проскальзывает внутрь, беззвучно планирует вдоль бесчисленных галерей. И снова выдох коллективного восхищения, снова все застывают, пытаясь сохранить великолепие момента.
Он летит, чуть шевеля кончиками крыльев, и живое золото его чешуи освещает восхищенные лица. Песня нечеловеческой усталости, песня победы, не принесшей радости, песня печали, и любви, и долга – мотивы сплетаются в единую мелодию, разлетаются солнечными брызгами, и уже невозможно понять, где звук, где цвет, а где мысль.
Крылья выгибаются, гася скорость, и на нашу террасу мягко ступает высокий мужчина с загорелой кожей, золотистыми волосами и сине-зелеными, такими опустошенными глазами.
Мой нечленораздельный вопль тонет в рыданиях. Бросаюсь к нему, обхватываю руками шею, вжимаюсь в его тело, выплескиваю в истеричном и неразборчивом сен-образе все, накопившееся во мне за время этой безумной дуэли. Сильные руки обнимают меня, подхватывают, точно боясь потерять, не дают упасть. Драконы, расцвечивающие сейчас мою кожу, сияют ярким, первозданным золотом и излучают почти обжигающее тепло.
Мама приближается к нам, медленно, не то испуганно, не то соблазнительно, глаза чистейшего льда слепо распахнуты, точно в трансе. Девочка-подросток лет четырнадцати, и лишь предательское серебро мелькает в черных волосах. Их губы сливаются, пальцы слепо бродят по милым лицам, и из маминого горла вырывается что-то подозрительно похожее на всхлип.
Ашен прижимает нас обеих к себе, свою семью, своих женщин. Мы позволяем. Сейчас мы – семья, одна душа, одна судьба в триедином теле. Сейчас можно все.
Через секунду мы отстраняемся, спокойные, собранные, обновленные. Я отхожу, а родители остаются вместе, сплетенные в единый клубок силы и исцеления.
Нуору-тор взлетает над Источником, и на мгновение мне кажется – все. Она не сдержит слово, она сейчас нырнет и будет, без сомнения, уничтожена разгневанными таким предательством силами.
Я ее недооценила. Наследница Шеррн и не думала кончать самоубийством, нет, не раньше, чем будет осуществлена ее месть.
Дрожь крыльев, трепет пальцев, плавные, точно проходящие через слой воды движения. Миллионы глаз смотрят озадаченно, пытаясь понять происходящее. Я понимаю первая.
Кто-то кричит, кричит дико и страшно, и это я. Все смешалось, эль-ин срываются со своих насестов, рассыпаются в стороны, буйство красок и мыслей, и ничего не понять.
Нуору-тор танцует туауте.
– Нет! – Одежда Зимнего алая от крови, крылья едва его держат, однако Древний бросается к ней, чтобы задержать, остановить, помочь. – Нет! Нуору, не надо!
Их всех отшвыривает. Она уже в танце, она уже в изменении, и сейчас не имеют ни малейшего значения ни клятвы, ни законы, ни обещания. Эль-э-ин танцуют по ту сторону добра и зла.
Я слишком хорошо помню, что это такое. Сила нарастает в ее теле, сила, не подвластная ни разуму, ни даже вере. Сила сплетается миллиардами нитей, натягивается тугим луком, уже нацеленным. Тетива срывается.
Сила вылетает плавящим кости ураганом, бросается к жертве и… разбивается о щит. Нет, пожалуй, разбивается – не самое верное слово, разлейся тут такое количество энергии, и на Эль-онн не осталось бы ничего живого. Поглощается. Выводится, точно через портал, в бесконечность пространства Ауте.
Триединый щит медленно тает, в то время как поставившие его без сил планируют вниз. Их сознание все еще спаяно: Даратея в блеске своей невиданной силы; Ашен с непознаваемым могуществом Дракона Ауте; Раниэль-Атеро все еще связанный с бурлящей энергией Источника.
Нуору-тор продолжает свой танец. Пролитое, рассеянное могущество вновь концентрируется в угрожающем крещендо.
Сама не помню, как оказалась в воздухе, не знаю, когда начала танцевать. Только в какой-то момент оказалось, что нас двое, две фигуры дрожат и переливаются в пустоте Зала Совета Шеррн-онн, две женщины спаяны в усилии туауте.
Сначала лишь танцую рядом с ней, танцую в унисон, танцую в слиянии. Затем – веду ее за собой, подхватив, подчинив, использую тот же трюк, что она и сама пыталась провернуть, наслав на меня наваждения. Мы слишком похожи. Мы два отражения одного зеркала.
«В одни и те же воды нельзя войти дважды». Ах, смертные, как же мало вы
