вашем визите. Видите ли, – она понизила голос до возбужденного шепота, – мадемуазель Кариста надеется объявить о своей помолвке. Молодой человек, замуж за которого она хочет выйти, прибыл из Парижа и находится у нас вот уже более месяца.
Дани хотела прервать разговор на столь интимную тему.
– Я надеюсь, ее ожидания оправдаются. – Она отложила платье. Если предстоящий вечер должен быть особым для Каристы Алтондерри, она ни в коем случае не станет царицей бала и не будет воровать у хозяйки полагавшееся ей законное внимание.
Корин продолжала сплетничать, пока они распаковывали вещи, которые, по мнению Дани, могли понадобиться ей во время короткого визита. Дани слушала вполуха.
– Он из России, – говорила Корин о мужчине, за которого собиралась выйти замуж Кариста Алтондерри, – и весьма красив. Все женщины без ума от него, однако до сих пор никому не удалось покорить его сердце. А мадемуазель Кариста настолько самонадеянна и высокомерна, что вообразила, будто именно она станет его избранницей.
– Возможно, она ею и станет, – возразила Дани. – Если он провел здесь более месяца, с его стороны, значит, есть нечто большее, чем просто мимолетный интерес.
– Ха! В таком случае куда же он отправляется каждое утро? Никому не рассказывает о своих визитах и похождениях. Ходит слух, что он видится с другими женщинами, – насмешливо заметила Корин.
Дани пожала плечами.
– Значит, мадемуазель Кариста допускает ошибку, предлагая ему гостеприимство, – проронила она, чувствуя, что сплетничать со служанкой нехорошо, что скорее всего этот русский поклонник обыкновенный охотник за приданым, надеявшийся подцепить самую богатую из всех доступных ему женщин. Она еще не встречала его, однако уже испытывала к нему отвращение и впервые подумала, что им нужно было продолжать путешествие в Монако, не нанося визита совершенно незнакомым ей людям. Впрочем, она тут же отчитала себя за эгоистичные мысли. Китти хочет навестить своих друзей, а она потерпит, будет вежливой и милой во время этого короткого визита.
Корин продолжала громко болтать, заканчивая распаковывать вещи, затем Дани отправила ее, попросив, чтобы она вернулась за час до обеда и наполнила ей ванну.
Она устроилась поудобнее перед окном, собираясь насладиться видом и драгоценными минутами уединения.
Дани очень нравилось путешествовать, и она решила, что в будущем непременно будет независима и снова отправится в путешествие. Она уже не маленькая девочка, которая находится во власти приличий и условностей. Впредь она не попадет под чье-либо влияние, будет прислушиваться только к собственным желаниям.
Совсем скоро, как ей это показалось, вернулась Корин, незамедлительно передав новые сплетни:
– Похоже, мадемуазель Кариста ожидает, что ее поклонник из России согласится на объявление их помолвки. Я подслушала ее спор с матерью, разразившийся из-за того, что она отправляет специальных гонцов с приглашениями на вечер. – Она осуждающе покачала головой. – Это неприлично. Никто, ни один человек, не станет распространять или принимать приглашения в столь поздний час. Но, – она устало вздохнула, – мадемуазель поступит по своему усмотрению, как всегда, впрочем.
Дани молчаливо согласилась, что приглашать людей на прием за несколько часов до его начала необдуманно. Ей казалось, хотя она снова не сказала этого вслух, что Кариста Алтондерри пытается надавить на своего русского возлюбленного.
Улыбка коснулась уст Дани. Видно, вечер окажется весьма забавным. Все же интересно, кому же удастся выиграть эту битву умов или сердец…
Едва Дани вышла из своих апартаментов, как тут же в дверях напротив появилась Китти. Дани не терпелось сообщить Китти о напряженной атмосфере, которая, несомненно, будет царить во время обеда, однако она не смогла сделать этого, ибо рядом с ними все время находилась Франсин, указывающая путь вниз.
Они спустились в зал первого этажа, окна которого выходили на расположенный за домом сад. Двойные двери из витражного радужного стекла были распахнуты, открывая широкую террасу, перед которой во всем своем великолепии раскинулось лазурное море. По обе стороны от нее росли пышные кусты благоухающей сирени, белых и желтых тубероз. Большие фарфоровые кадки с анютиными глазками и петуниями стояли внизу на бордюре.
День выдался чудесный: чистое, голубое небо сверкало, с моря дул приятный, нежный бриз.
Рабина Алтондерри поднялась из-за овального стеклянного стола, отделанного металлом. Она была среднего роста, худощавая, и хотя ее лицо нельзя было назвать красивым, оно было не лишено мягкого, теплого обаяния. Обрамленные густыми ресницами карие глаза приветливо смотрели на Дани. Темные волосы были убраны в узел и закреплены жемчужной заколкой. Она надела простое, но изысканное платье из светло-голубого шелка. Юбка скрывалась под длинным, изящным передником из белоснежного кружева.
Она сделала несколько шагов вперед, протянула руку Китти, расцеловала ее в обе щеки:
– Я очень рада, что вы приняли мое приглашение. Мы так давно не виделись!
Она повернулась к Дани, протянула ей руку. Китти представила их друг другу.
– Добро пожаловать в мой дом, деточка. Ты и правда красива, как твой отец описывал в своем последнем письме.
Дани почувствовала, как слегка покраснели ее щеки, но не от смущения – скорее от любви к отцу, который писал о ней с обожанием.
Рабина предложила им сесть и налила вина в хрустальные бокалы на длинных ножках.
– Я храню это вино для особых случаев, для особенно дорогих друзей. Настоящее бургундское из Бонне, – любезно пояснила она.
Дани взглянула на два пустых места за столом, однако ничего не спросила. Китти же из любопытства поинтересовалась:
