публики к идее, которую когда-то, наверное, высказал Виктору.
О, да он явно относится к происходящему серьезней, чем может показаться, исходя из характера мероприятия, – подумал Мыльников, вновь обретая интерес к происходящему.
И вдруг заметил, как напряглась, слушая дискуссию Виктора с профессором, Тамара.
Мыльников чутьем старого опера вдруг понял, что прикоснулся к чему-то достаточно важному. Он еще не осознал, какой все это имеет смысл и нужно ли вообще ему до этого смысла доискиваться, но какой-то охотничий азарт почувствовал несомненно.
С удивлением, он понял, что такого бескорыстного, «идейного» азарта он не испытывал уже давно. Наверное, со времен своей северной молодости, когда распутывал дело о массовых хищениях золота при участии членов ЦК КПСС и спецслужб США и Израиля.
Между тем дискуссию ведущего с неизвестным Мыльникову профессором прервал очередной «безумный краевед».
– Правильно, нечего зацикливаться на поисках библиотеки в районе монастыря. Весь город, и его окрестности пронизаны неоткрытыми подземными ходами. Именно там и надо искать библиотеку.
Профессор, поискав глазами кого-то в зале, едва заметно подмигнул ему. Со своего места поднялся «очередной москвич», как окрестил его Мыльников, успев отметить, что «москвичей» тут была едва ли не половина.
– Коллеги, – начал этот вальяжный господин с манерами потомственного гуманитария, – все сказанное весьма интересно. Но мне кажется, вы в порыве любви к своей малой родине несколько увлеклись…
– Представьтесь! – прервали его из зала.
– Извините, с удовольствием. Маляев Аркадий Сергеевич. Доцент Истроико-архивного института. Или, как у нас теперь говорят, университета. Советник министра культуры. Но я, с вашего позволения, продолжу. Итак, в научных кругах бытует мнение, что библиотека Ивана Грозного вещь легендарная. Разумеется, она в свое время была. Но потом, со временем просто естественным образом разошлась по многим другим библиотекам и хранилищам. Как единого целого ее сейчас нет. А сохранившиеся книги этой библиотеки наверняка фигурируют сейчас во всех соответствующих российских хранилищах в качестве тех или иных древнейших рукописей или первопечатных книг.
Местная публика была раздосадована таким ушатом холодной воды, вылитой на их горящие энтузиазмом головы.
Но тут со своего места поднялся типичный провинциальный интеллигент, с какой-то, чуть ли не хрестоматийной внешностью. Худой, с лихорадочно поблескивающими глазами и длинными черными волосами.
Анархист-нигилист в стиле XIX века, – чуть насмешливо подумал Мыльников. – Какая литературщина сохранилась еще в русской провинции!
Между тем «нигилист» вежливо спросил предыдущего выступающего.
– А скажите, коллега, какого рода первопечатные книги и рукописи, как вы говорите, «разошлись» по разным хранилищам? Это русские книги?
– Разумеется.
– Отнюдь не разумеется, коллега. Основу библиотеки Грозного составляла библиотека его бабки Софьи Палеолог, которую она привезла в Россию из Флоренции. Не будете же вы утверждать, что там писали и печатали по-русски, снабжая будущую великую княгиню «про запас» книгами ее будущей новой родины? Однако, насколько мне известно, иностранных книг и рукописей подобного рода нет в известных книжных хранилищах, где собраны остатки библиотек первых русских царей и князей.
Что вы можете возразить на это?
Советник министра культуры, явно смешался. Но отвечать что-то было надо. И он попробовал перевести разговор в другую плоскость.
– Допустим, вы правы. Но, согласитесь, тогда получается какая-то дешевая литературщина. Что-то в стиле рыцарских романов или иных западных фильмов про ужасы и заговоры Средневековья. Были, де, некие таинственные книги, которые содержали в себе нечто такое, что сначала их запрятали поглубже, а потом всячески мешали найти. Так что ли?
– Вы знаете, именно так, – сказал сверкая глазами «нигилист». – Флорентийская библиотека Софьи Палеолог содержала многие древнейшие рукописи, которые позволяли совсем по-другому взглянуть на историю…
«Нигилист» как будто споткнулся на ходу и запнулся. Он побледнел, но справился с собой и продолжал.
– На историю,… на те ее моменты, которые были тогда весьма актуальны в идейной борьбе. Вероятно, эти моменты сохранили свою актуальность до наших дней. И поэтому многие с одной стороны хотели бы найти эту библиотеку. А другие хотели бы помешать этому. А, может быть, даже… уничтожить ее.
В зале повисло напряженное молчание.
Мыльников вдруг заметил, что Тамара нервно кусает губы. Впрочем, взволнованной казалась не только Тамара. Зал как будто разделился на две части. Одни были некими зрителями, пришедшими на интересное мероприятие, скрашивающее скуку провинциальной жизни.
Между тем, другие как будто были посвящены во что-то таинственное. И они вели некую игру, стараясь выведать нечто у противника, и одновременно дезинформировать его, отвлечь внимание от важных для себя моментов.
После выступления «нигилиста» эти «посвященные» как будто сбросили маски. Мыльникову, человеку в таких делах опытному, на мгновение даже показалось, что сейчас «посвященные» выхватят откуда-то пистолеты и перестреляют друг друга.
Бегло окинув взглядом зал, Мыльников понял, что «посвященные» делились как минимум, на три враждебные друг другу группировки.
