себе позволить не закрывать заведение даже после одиннадцати вечера.
– Вы, случайно, не слышали, что они собирались делать или куда направлялись? – спросил Грейс.
– Нет, голубчик. Они все были в приподнятом настроении. Народу у меня было немного, они все сидели вон в том углу. – Хозяйка показала в противоположный угол зала. Там в нише стоял стол, стену над ним украшала конская сбруя. – Я и внимания-то на них особого не обращала – один мой завсегдатай жаловался мне на жену. Знаете, как это бывает?
– Да, – кивнул Грейс.
– Значит, вам неизвестно, куда они поехали после вас? – уточнил Брэнсон.
Хозяйка покачала головой:
– Наверное, ушли в загул. Расплатились – и привет.
– У вас есть камера наблюдения?
Хозяйка снова улыбнулась Грейсу, словно заигрывая с ним:
– Нет, милый. Извини.
Когда они вышли из паба и побежали через двор к машине, ежась под холодным проливным дождем, Грейс услышал отдаленное стрекотание вертолета. Он поднял голову, но так ничего и не разглядел. Брэнсон отпер дверцу. Грейс юркнул в салон и тут же позвонил Белле и Нику.
– Как дела, ребята?
– Полная тишина, – ответил Николл. – Ничего хорошего. У нас осталось еще два паба. А что у вас?
– Еще три.
Брэнсон включил зажигание.
– Сногсшибательная дамочка, – заметил он. – По-моему, ты ей понравился.
– Спасибо, – отозвался Грейс. – После вас!
– Я счастливый женатый человек. Это ты можешь позволить себе плыть по течению.
Рой Грейс опустил голову и уставился на дисплей мобильника. Клодин, вегетарианка из Гилдфорда, которая терпеть не могла полицейских, снова прислала ему эсэмэску.
– Везет тебе, – сказал он. – А мне кажется, половина незамужних баб – ненормальные… Авария произошла в начале десятого. Видимо, это был последний паб перед тем, как они засунули его в гроб.
– Могли успеть еще в один.
Они объехали три оставшихся паба, но молодых людей на снимках не признал никто. Зато Ник и Белла обнаружили еще одну пивную, куда друзья заглядывали по пути. Они уехали оттуда около половины девятого – все здорово навеселе. Тот паб находился примерно в пяти милях отсюда. Грейса новости не обрадовали. Судя по всему, сейчас им известно о Майкле Харрисоне не больше, чем в самом начале.
– Надо переговорить с его компаньоном, – сказал Грейс. – Раз он – шафер, то обязательно должен что-то знать. Как по-твоему?
– По-моему, надо прочесать всю округу.
– Да, но район поисков необходимо сузить.
Брэнсон выжал сцепление.
– Когда-то ты рассказывал про одного чудика, который находит людей с помощью маятника.
Грейс удивленно воззрился на друга:
– Да…
– Не помню, как его зовут. Ты говорил, он умеет находить пропавшие вещи, качая маятником над картой.
– Мне казалось, ты в это не веришь. Ты ведь твердишь, будто я идиот, потому что интересуюсь такими вещами. И ты предлагаешь, чтобы я посоветовался с таким человеком?
– Рой, я просто в отчаянии. Не представляю, что еще можно сделать.
– Продолжать работу – вот что.
– А может, попробуем?
Грейс улыбнулся:
– А я-то считал тебя скептиком.
– Я и есть скептик. Но наш парень завтра в два должен венчаться, и мы… и у нас есть… – сержант бросил взгляд на запястье, – всего двадцать два часа на то, чтобы доставить его к алтарю. И примерно пятьдесят квадратных миль леса, который надо обыскать, хотя солнце сядет через четыре часа. Что скажешь?
В глубине души Грейс и сам склонялся к тому, чтобы прибегнуть к помощи Гарри Фрейма. Но после фиаско, пережитого в среду в суде, он не был уверен, что ради этого стоит рисковать карьерой. Что, если об этом пронюхает Элисон Воспер?
– Давай испробуем все, что только можно, а там поглядим.
– Боишься, что скажет босс? – подколол его Брэнсон.
– Доживешь до моих лет – тоже начнешь беспокоиться о пенсии.
– У меня впереди еще лет тридцать.
33
Эшли Харпер жила в одном из крохотных домиков в викторианском стиле, тянувшихся вдоль железной дороги. Когда-то эта часть Хоува считалась рабочим районом, но за последние годы постепенно входила в моду – жилье дорожало не по дням, а по часам. Здесь селились преуспевающие одиночки и молодежь, только начинающая устраивать жизнь. О благосостоянии жильцов свидетельствовали дорогие машины, припаркованные на улице, и элегантные, нарядные двери.
Выйдя из машины, Грейс и Брэнсон обогнули «гольф-GTI» и кабриолет «рено» и позвонили в дверь дома номер 119, возле которого стояла серебристая «ауди-ТТ».
Через несколько секунд им открыла очень красивая женщина лет тридцати. При виде Брэнсона она печально улыбнулась.
– Добрый день, Эшли, – поздоровался Брэнсон. – Это мой коллега, детектив-суперинтендент полиции Грейс. Можно с вами поговорить?
– Конечно, входите. У вас есть новости? – Девушка посмотрела на Грейса.
Обстановка ее квартиры резко контрастировала с фасадом дома. Они оказались в оазисе самого минималистского минимализма. Белый ковер, белая мебель, серебристые металлические жалюзи, на стене – большая репродукция в рамке со знакомой Грейсу фотографии Джека Веттриано, изображающей четверых пижонов в костюмах с иголочки, музыкальный центр, подвешенный на стене, мигает разноцветными лампочками. Стрелки настенных часов без циферблата показывали 18.20.
Она предложила им выпить: Брэнсону принесла минеральной воды в красивом стакане, а Грейсу, расположившемуся рядом с другом на диване, черный кофе в изящной белой чашке.
– Трое свидетелей видели вашего жениха во вторник вечером в различных пабах в районе Эшдаунского леса, – сообщил Гленн Брэнсон. – Каждый из них также подтвердил, что ваш жених был в компании четырех друзей. Однако об их дальнейших планах нам ничего не известно, кроме того, что они собирались напиться.
– Майкл не пьет, – без выражения произнесла Эшли, баюкая в ладонях большой бокал красного вина.
– Расскажите о Майкле, – попросил Грейс, не спуская с девушки пристального взгляда.
– Что вас интересует?
– Все. Как вы с ним познакомились?
Она улыбнулась и сразу заметно расслабилась.
– Я пришла устраиваться на работу в его фирму… Она принадлежит Майклу и его компаньону.
– Марку Уоррену?
Легкая заминка – такая короткая, что ее никто не заметил бы. Но только не Грейс.
– Да.
