дорожной инспекции делали какие-то замеры рулеткой. Повсюду валялись куски металла и битое стекло. Фил Уилер разглядел гаечный ключ, кроссовку, коврик и куртку.
– Похоже, всмятку, пап! – протянул Дэви с миссурийским акцентом.
– Дело дрянь.
Фил Уилер за годы работы порядком очерствел, и его больше ничто не ужасало. Он повидал всякое – а на дороге может случиться что угодно. Одним из самых ярких воспоминаний был бизнесмен, зажатый на водительском сиденье «феррари» – в костюме, рубашке и галстуке, но… без головы.
На Дэви, которому недавно исполнилось двадцать шесть, была повернутая козырьком назад фирменная бейсболка команды «Нью-Йорк янкиз», куртка с начесом поверх теплой клетчатой рубашки, джинсы и грубые ботинки. Дэви нравилось одеваться, как американцы «в телевизоре». По умственному развитию парню было лет шесть, и исправить это было уже невозможно. Зато сила в нем была просто нечеловеческая, и порой это оказывалось весьма полезным на «сложных» вызовах. Дэви мог голыми руками гнуть толстые листы металла, а однажды в одиночку поднял за передний бампер наехавшую на мотоцикл машину.
– Да, и впрямь дело дрянь, – согласился Дэви. – Как по-твоему, пап, мертвяки есть?
– Надеюсь, что нет, сынок.
– Но могут быть?
К водительской дверце подошел сотрудник дорожной полиции в фуражке и желтом флуоресцентном жилете. Опустив стекло, Фил узнал знакомого офицера.
– Добрый вечер, Брайан. Похоже, та еще каша.
– За грузовиком уже выехал кран. Можешь заняться микроавтобусом?
– Нет проблем. Что случилось?
– Лобовое столкновение. «Форд-транзит» и грузовик. Нужно собрать все, что осталось от «форда».
– Сделаем.
Пока Фил беседовал с полицейским, Дэви взял фонарик, вылез из кабины и посветил вокруг. На дороге чернели пятна мазута и пены. Потом он с любопытством вгляделся в высокую машину «Скорой». За занавешенными окошками горел свет. Интересно, что там сейчас происходит?
Прошло почти два часа, прежде чем они собрали все обломки «транзита» и погрузили их на платформу своего грузовика. Папа и коп по имени Брайан отошли. Фил чиркнул всепогодной зажигалкой, не гаснущей даже в бурю, и закурил сигарету. Дэви подошел к ним, на ходу проворно свернув одной рукой самокрутку и прикурив от зажигалки «зиппо». «Скорая» и почти все другие машины разъехались, а массивный кран поднимал цементовоз со сдувшейся и смятой покрышкой со стороны водительского сиденья.
Дождь ослабел, и сквозь прореху в облаках выглянула бледная луна. Папа с Брайаном толковали о рыбалке – на какую наживку сейчас лучше ловится сазан. Дэви заскучал: ему захотелось отлить, и он не спеша побрел вперед, покуривая самокрутку и поглядывая на небо – нет ли летучих мышей. Дэви любил летучих мышей, простых мышей, крыс, полевок – да и вообще всех животных. Когда он ходил в школу, звери – в отличие от людей – никогда над ним не насмехались. По окончании работы он, возможно, сходит к барсучьей норе полюбоваться, как зверьки играют при луне.
Светя перед собой фонариком, Дэви зашел в кусты, расстегнул джинсы и помочился на куст крапивы. Не успел он закончить, как откуда-то снизу вдруг послышался голос, от которого парень едва не вскрикнул.
– Эй! Алло!
Металлический, безжизненный голос.
Дэви подпрыгнул.
Голос послышался вновь:
– Алло!
– Ё-мое! – Дэви посветил фонариком в кусты, но, так никого и не увидев, крикнул в ответ: – Алло!
– Алло! – отозвался голос. – Эй! Алло! Джош! Люк! Пит! Роббо!
Дэви посветил левее, правее, вперед… Он услышал шуршание – на мгновение луч фонарика выхватил мелькнувший в траве кроличий хвост…
– Алло! Кто это?
Тишина.
Треск. Шорох. Потом, в нескольких футах справа, – опять:
– Алло! Алло! Алло!
Под кустом что-то блеснуло. Дэви опустился на колени и увидел приемник с антенной. Присмотревшись повнимательнее, он с волнением обнаружил, что перед ним уоки-токи – портативная рация.
Дэви направил на нее луч фонарика и некоторое время просто разглядывал – прикасаться к ней было как-то боязно. Наконец, он взял ее в руки. Рация – холодная и мокрая – оказалась неожиданно тяжелой. Под большой зеленой кнопкой он увидел надпись: «Вызов».
Нажав на кнопку, Дэви пробормотал:
– Алло…
– Кто это? – тут же отозвалась рация.
– Дэ-эви! – послышался издалека другой голос.
Папа.
– Иду! – крикнул он в ответ.
Выбравшись на дорогу, парень вновь нажал на зеленую кнопку и сказал:
– Я Дэви! А ты кто?
– Дэ-э-ви-и!
Снова папа.
Всполошившись, Дэви уронил рацию, и она с глухим стуком упала. Корпус треснул, и на дорогу вывалились батарейки.
– Иду, иду! – крикнул он, поспешно опустился на колени и, схватив уоки-токи, запихнул в карман куртки. Потом подобрал батарейки и сунул их в другой карман. – Иду, папа! Я пописать ходил!
И, прикрывая рукой оттопыривающийся карман, Дэви поспешил назад, к грузовику.
5
Майкл включил микрофон.
– Дэви!
Молчание.
Он снова нажал на кнопку.
– Дэви! Алло, Дэви!
Тишина и белый атлас. Мертвая тишина сверху донизу. Она поднималась изнутри, давила со всех сторон. Майкл попытался шевельнуть руками, но не смог развести их в стороны – мешали стенки гроба. Он взбрыкнул ногами, но они наткнулись на столь же прочные стенки. Положив уоки-токи на грудь, он слегка приподнял голову и ударился о крышку гроба, обитую белым атласом. Все равно что биться лбом о бетон!
Подтянувшись как можно выше, Майкл схватил торчавшую снаружи красную резиновую трубку, прищурил один глаз и заглянул в нее, но ничего не увидел. Обхватив трубку рукой, он поднес ее к губам и попробовал свистнуть, но свист получился жалкий и едва слышный.
Майкл откинулся назад, больно стукнувшись затылком. Снова ужасно захотелось по-маленькому. Он нажал на кнопку вызова.
– Дэви! Дэви, мне нужно в сортир! Дэви!
В ответ – тишина.
За годы плавания на яхтах Майкл научился неплохо обращаться с рациями. Надо переключиться на
