ваша жена, однако не уверен, что окажусь ей приятным со своими суждениями. Поколебать же меня в моих взглядах вам вряд ли удастся…»
Тэйлор быстро положила письмо в ящик, словно оно обожгло ей пальцы. Этот эгоистичный, самоуверенный янки… Как может он заявлять такое отцу?! Но ведь это Дэвид вырастил и воспитал его, такого грубого, неотесанного. А потому ей остается держать себя в рамках приличия во время его пребывания здесь.
— Тэйлор, что же ты меня оставила? Что случилось? Ты нашла, что искала? — Мэрили заглядывала в кабинет.
— Нет, — коротко ответила Тэйлор, задвигая ящик. — Но это никуда не уйдет. Давай-ка лучше прогуляемся, а то что-то очень душно.
Смущенная переменившимся вдруг настроением подруги, Мэрили едва поспевала за ней, когда они шли по саду, пытаясь заглянуть ей в глаза и разгадать причину. Так они гуляли недолго, и Мэрили, поняв, что Тэйлор, пожалуй, понадобится время, чтобы прийти в себя, уехала домой в глубоком раздумье.
Тэйлор пребывала в дурном расположении духа несколько дней и все думала, каким образом поставить на место напыщенного янки, не обидев при этом Дэвида. Резкий тон при этом вряд ли уместен. Нет-нет, она постарается быть с Брентом Латтимером доброй и снисходительной, чем и покажет ему превосходство Юга над Севером. Она покажет ему, чем «взяла» его отца. Она убедит его, что он далеко не прав в своем отношении к людям.
Дэвид также все это время находился в состоянии волнения перед встречей с сыном. Он старался предположить реакцию Брента на возраст Тэйлор. Для него самого такая большая разница между ними не имела никакого значения. Забытое было чувство вновь проснулось в нем. Более того, теперь оно было таким сильным, как никогда прежде. Но в то же время Дэвид томился виной перед этим юным созданием за их такой странный брак. Сам он был безумно счастлив и уже не представлял себе иной жизни. Но она?
За три дня до бала Тэйлор решила побывать в Спринг Хавене, надеясь, что это улучшит состояние ее души. Она была рада, что Филип за время ее болезни неоднократно посещал Дорсет Халл. В ответ на приглашение Латтимеров принять участие в устраиваемом ими скоро празднике он тут же откликнулся весточкой о своем согласии. Тэйлор казалось, что за последние месяцы они с Филипом стали несколько ближе, что недоброжелательность между ними, которая чувствовалась после смерти отца, исчезла. И ей хотелось сделать что-нибудь еще, дабы упрочить сложившиеся отношения.
Тэйлор очень любила ездить верхом в это время года. Вот и сейчас она с радостью любовалась цветущим лугом и зеленью близлежащих рощиц, слушая нескончаемое птичье пение. Она не отправилась по наезженной дороге, которая казалась ей слишком долгой, а прямо от дома поднялась вверх через неиспользуемые земли. Когда-то эти земли тоже принадлежали плантаторам, но потом были заброшены. И лишь несколько пустых хижин, стоявших неподалеку друг от друга, были знаком того, что в свое время земли эти использовались.
Спринг Хавен всегда волновал и радовал Тэйлор. Белый и гордый возвышался в солнечном свете среди пышной зелени большой дом Беллманов. Пожалуй, Спринг Хавен вполне можно было бы считать символом Юга. Подъезжая, Тэйлор видела черные согнутые спины людей, управляющихся на плантации, и уже чувствовала доносившийся так далеко запах кухни… Черные служанки прямо на улице стирали в огромной лохани белье, а неподалеку развлекались, визжа от восторга, их детишки.
Когда Тэйлор остановилась уже у крыльца, в дверях показался удивленный Филип.
— О, Тэйлор, добрый день! Вот так сюрприз…
Тэйлор поблагодарила брата за то, что он помог ей спешиться, и заговорила о причине своего визита.
— Я очень волнуюсь в преддверии нашего бала, поэтому хотела еще раз напомнить и заручиться твоим присутствием на нем. И еще я должна поблагодарить тебя, что навещал меня во время болезни.
Она вспомнила свой последний приезд в Сприг Хавен, связанный с Дженни. Тогда она была в таком сильном раздражении, что не захотела даже отдохнуть, полюбоваться здешней красотой.
— Если бы ты только знал, Филип, как я люблю наш дом, — сказала она, когда они уселись в кабинете друг против друга.
— Стоит ли думать теперь о Спринг Хавене как о своем доме? Ведь уже год прошел, как…
— Но для меня нет и, наверное, не будет места более близкого и любимого, чем Спринг Хавен. Как ты не можешь этого понять?
Она открыто смотрела Филипу в глаза, пытаясь найти в них хоть какое-нибудь участие. Но он продолжал непреклонно:
— Да пойми же, наконец: Спринг Хавен — мой. Ты замужем и никакого права на него не имеешь. Даже если я умру, он отойдет моим наследникам. Но не тебе.
«Боже мой, — думала Тэйлор, — как мы быстро перешли к этой теме. Неужели он не понимает, что у меня вовсе нет желания отобрать у него Спринг Хавен?!»
Она стала соображать, каким образом повернуть разговор в другое русло.
— Пожалуйста, Филип, не будем спорить. Я приехала вовсе не с тем, чтобы установить между нами барьер. Я согласна, что Спринг Хавен — твой, и не собираюсь ни на что претендовать. Хочу только спросить, поскольку ты заговорил о наследниках, когда ты собираешься привести в Спринг Хавен хозяйку?
Прежде чем ответить, Филип внимательно посмотрел на Тэйлор, желая убедиться в ее добродушии.
— Да, я полагаю, что уже следует подумать об этом. Возможно, ваш праздник станет для меня тем удобным моментом, чтобы сориентироваться. — Он улыбнулся. — Пожалуй, я посмотрю…
— Хорошо бы посмотреть не дальше Мэрили, — неожиданно для себя напутствовала Тэйлор.
— Мэрили Стоун? Но почему? Я питаю к ней исключительно дружеские чувства.
— Она очень любит тебя, Филип.
— Любит? Знаешь, я ведь тоже люблю ее — как брат.
— Речь не об этом. Мэрили могла бы составить тебе неплохую партию.
— Мэрили Стоун… — Он говорил уже мягко. — А что, может, ты и права. Почему бы не Мэрили?! Вполне возможно, что это как раз тот тип женщин, который нужен.
Он на время задумался, а потом поднял глаза:
— А ты, Тэйлор? Ты готова дать наследника Дорсет Халлу?
Густо вспыхнув краской, Тэйлор, еще до конца не понимая, быстро кивнула головой.
— Да. То есть нет. Детей еще нет.
Она была застигнута его вопросом врасплох и почувствовала сильное волнение.
Филип резко встал:
— Ты выглядишь так, словно тебе не хватает воздуха. Пойдем лучше прогуляемся перед обедом и предадимся воспоминаниям.
Тэйлор повернула кобылу к реке. Она все еще чувствовала слабость, но в то же время была спокойна, что визит к Филипу в целом закончился благополучно. На обратном пути она решила немного пообщаться с природой. Ее радовали и веселые трели над головой, и лучи жаркого солнца, пробивающиеся сквозь решетку ветвей на шелковистую траву, и веселое журчание воды по гладким камням речного дна, и мелкой серебристой рыбешке, доверчиво снующей у самой поверхности.
Она стала черпать ладошкой прохладную воду и обмывать лошадь, не замечая, что брызги попадают ей в рукава, на платье. Потом она сняла ботинки и ступила на песчаное дно, тихонько взвизгнув, когда ноги в глубине обожгло ледяным потоком. Тэйлор решила перейти реку вброд. Подняв повыше платье, она шла все дальше и дальше, ощущая себя частью этого водного царства. Внизу по течению из-за деревьев показалась пара оленей. Замерев, Тэйлор наблюдала за их осторожным, осмотрительным приближением к реке. Пока самка пила, самец напряженно вслушивался в доносившиеся звуки леса, а уж потом утолил и свою жажду. Их совершенная совместимость тронула сердце Тэйлор, заставив ее вздохнуть. Две пары испуганных глаз разом повернулись в ее сторону. И тут же олени бросились прочь, исчезая за деревьями.
«Они подобны двум влюбленным», — подумала Тэйлор. С этой мыслью к ней подступила тоска по чему- то, чего она и сама не понимала. Радость, еще несколько минут назад владевшая ею всецело, сменилась беспокойной грустью. Тэйлор вдруг захотелось побежать за оленями, чтобы спастись… не зная, от чего или
