тебе. Доктор Варни сказал мне…
Он закричал:
– Эти штучки со мною не проходят, Адди! Разыгрывай спектакли перед кем-нибудь другим!
– Спектакли!!! – Она просто обезумела от негодования. – Я имею полное право знать, за что ты меня так ненавидишь.
– Ты что, думаешь, что у меня нет глаз и я ничего не вижу? Ты думаешь, что я не буду обращать внимание на то, что приводишь его сюда, в мой дом? И как долго ты ждала, прежде чем взять его себе в любовники? Один день после нашей свадьбы? Два дня? Или ты делила с ним постель еще до свадьбы?
Как будто он ударил ее этими словами… Кровь отхлынула от ее лица вместе с остатками гнева. Уилл стоял на расстоянии вытянутой руки и, чеканя каждое слово, говорил:
– Я никогда не забуду, как ты смотрелась в этом розовом платье. И как ты позволяла ему себя обнимать. Как позволяла целовать себя… Никогда не забуду…
Она попыталась отыскать хоть малейшую искру сострадания в его взгляде, хоть какой-то признак того, что он прислушается к голосу разума, но глаза его были по-прежнему пусты.
– Ты сам не знаешь, что говоришь, – прошептала она.
– И ты отрицаешь это? Даже теперь ты это отрицаешь?
– Мне не в чем оправдываться, Уилл. – Она старалась держаться прямо, однако в голосе ее ощущалась некоторая безнадежность. – У меня даже нет розового платья.
Уилл отшатнулся. От каждого из его слов так и веяло презрением.
– В конце концов, ты такая же, как и она… – И затем он вышел, громко хлопнув дверью. Этот хлопок эхом отдался в доме и в ее сердце.
– Как кто? – спросила она, но некому было ответить на этот вопрос.
До полуночи Адди ждала возвращения Уилла. Наконец, измучившись душевно и физически, она пошла в спальню. Адди посмотрела на отдельно стоящую кровать. Именно на ней она и проспала все ночи с тех пор, как пришла в дом в качестве жены Уилла. Поначалу это было из-за того, что он болел. Позже – потому, что она поняла, что он не хочет ее видеть в своей постели. Но сегодня она уже не могла спать здесь. Сегодня ей так хотелось прижаться к Уиллу.
Глотая горячие слезы, она как можно быстрее разделась и, надев ночную рубашку, забралась под одеяло на кровати Уилла. Адди уткнулась лицом в подушку, изо всех сил прижимая ее к себе. Она глубоко дышала, пытаясь уловить мельчайшие следы его запаха.
Закрыв глаза, она представляла, как снова обнимает его.
Похоже, она должна уйти. У нее не остается иного выхода, как покинуть этот дом и уехать из Хоумстэда. Уилл все уже решил, и все ее слова больше не имели для негсг ровно никакого значения.
Адди перевернулась на спину, все еще прижимая к груди подушку. Онавспомнила, как печально посмотрела на нее сегодня за ужином Жаворонок. Адди пыталась притвориться, что все хорошо, что Уилл скоро придет, но девочку невозможно было обмануть.
«Я НИКОГДА НЕ ЗАБУДУ ТО, КАК ТЫ СМОТРЕЛАСЬ В ЭТОМ РОЗОВОМ ПЛАТЬЕ… В КОНЦЕ КОНЦОВ, ТЫ ТАКАЯ ЖЕ, КАК И ОНА…»
Она абсолютно ничего из этого не поняла, кроме того, что Уилл обвинял ее в том, что она взяла себе Роберта в любовники.
– Я люблю тебя. Уилл, – прошептала Адди. – Почему ты не видишь этого?
Уилл беспокойно ворочался на ложе из сенаг которое он устроил себе в амбаре. Он как следует укутался в колючее одеяло, но это все равно не помогало. Здесь было чертовски холодно.
«ТЫ САМ НЕ ЗНАЕШЬ, ЧТО ГОВОРИШЬ… У МЕНЯ ДАЖЕ НЕТ ТАКОГО ПЛАТЬЯ…»
Но он же видел ее. Даже сейчас, закрыв глаза, он видел ее в объятьях Роберта, позволяющую себя целовать, позволяющую ему гладить ей спину руками… Эта картина так ясно стоит у него перед глазами. Так отчетливо.
Однако, когда он вновь закрыл глаза, в этой картине появилась одна подробность. Нечто весьма существенное.
Совершенным образом все меняющая…
Глава 36
Адди украдкой вышла из дома на рассвете лишь с одной только дамской сумочкой в руках. Горный воздух был холоден, но далеко не так, как ледяная пустота ее сердца. В конце двора она остановилась и бросила прощальный взгляд на ранчо. Она так хотела обрести здесь свой настоящий дом. Но этому не суждено было сбыться. Быть может, уже никогда она не почувствует себя как дома.
Адди отвернулась и быстро пошла в сторону поселка. Грязь за ночь подмерзла, и она часто спотыкалась о колдобины на разбитом проселке. Несколько раз она чуть было не упала. Но по-прежнему не замедляла шага. Она шла вперед с решительным видом, гордо подняв голову и держась очень прямо. Она вволю выплакалась за ночь и решила теперь уже больше никогда не плакать.
