— Твой подарок, — не задумываясь ответила она.
— Не морочь голову, Руби. Я в жизни не мог бы позволить себе купить такую вещь. Она стоит целое состояние!
Мрачные глаза пронзили ее осуждающим взглядом, прежде чем Джек отвернулся.
Он ревновал. Странно обрадованная, Руби положила руку на плечо мужа, нежно погладив тонкую ткань, и тихо ответила:
— Джек, я получила ее не от другого мужчины. И никогда не была ни с кем, кроме тебя.
Что ж, она не слишком уклонилась от истины.
Джек резко отстранился, но когда вновь повернулся к ней лицом, Руби заметила, что гнев и ревность сменились усталой тоской. Супружеская измена никогда не была проблемой в их отношениях. И никогда не будет.
— Где мальчики?
Руби объяснила, и Джек, казалось, был удовлетворен. Она была рада, что он не спросил, рассказала ли жена детям о его уходе. Пока она варила кофе, он медленно пил виски и с подозрительной настороженностью наблюдал за каждым ее движением.
— Нальешь мне бренди, пока будет готов кофе? — спросила она, надеясь, что спиртное придаст ей мужества. Джек подбросил дров в огонь, а Руби принесла поднос в гостиную.
— Эта комната и камни пробуждают так много счастливых воспоминаний, — задумчиво сказала Руби.
— Брось, Руби. Ты больше года здесь не была. Кроме меня и мальчиков, никто сюда не приезжает.
Джек прикончил спиртное одним глотком и, усевшись, съел печенье, запивая его черным кофе. Потом он съел еще кусок и еще. Руби сообразила, что Джек, вероятно, не ел целый день. В кухне явно никто не готовил.
Руби с отчаянием смотрела на мужа, в холодном молчании жевавшего пахлаву. Как проникнуть сквозь барьер, который он воздвиг вокруг себя?
— Я помню, когда ты купил этот дом, — тихо обронила она, рассеянно проводя пальцем по краю кофейной чашки. — Это была десятая годовщина нашей свадьбы. Твой бизнес процветал, и ты хотел широко отпраздновать это событие.
Джек уставился на свои руки, но ничего не ответил. Неожиданно Руби вспомнила кое-что еще.
— Помнишь, как мы освятили этот дом? Прямо здесь, перед камином?
Джек вскочил с дивана и встал над ней.
— Прекрати, Руби. Перестань.
И, схватив пиджак, процедил:
— Если не уйдешь, уйду я.
Холодный ужас охватил Руби. Нужно остановить его!
— Джек, что бы ты сделал сегодня, знай, что завтра никогда не настанет?
Глупый, отчаянный вопрос был брошен в его удаляющуюся спину.
Джек развернулся, удивленно распахнув глаза. Губы раздраженно дернулись.
— Руб, я не в настроении для глупых игр. Оставь меня в покое и…
Но Руби властно подняла руку.
— Нет, я серьезно. Это очень важно для нас обоих. Пожалуйста, Джек, сделай мне одолжение.
Джек долго смотрел на нее и, бросив пиджак на стул, уселся, с несчастным видом глядя в огонь. Наконец, подняв голову, он потребовал:
— Скажи мне сама, Руби.
— По правде говоря, я задала себе этот вопрос… после того странного явления, которое произошло со мной и о котором я расскажу позже, — нерешительно начала Руби. — Мне даже не придется долго думать, чтобы ответить на него. Я поняла, что буду умолять тебя вернуться и дать мне еще шанс. Эта любовь между нами… слишком драгоценна, чтобы ее терять.
Мускул снова дернулся на щеке Джека.
— Я люблю тебя, Руб. И, наверное, всегда буду любить, но только этого для меня недостаточно.
— Поверь, я сделаю все на свете, только если…
— Не моли и не давай обещаний, которые не можешь сдержать, Руби.
Руби быстро заморгала, чтобы не дать слезам пролиться, и, сглотнув комок в горле, продолжала просить:
— Ты, вероятно, не помнишь этого, но я сегодня думала о том времени, когда нам было восемнадцать и ты попросил меня выйти за тебя замуж. Ты сказал: «У нас все может получиться. Я стану любить тебя вечно». И тогда…
— Помню, — холодно перебил Джек. — Все помню, но это было так давно.
— А потом я подумала обо всем хорошем, что у нас было, — настаивала Руби. — И просто не могу сдаться без борьбы.
— Но почему ты делаешь это? И почему сейчас? — простонал Джек, закрыв глаза руками. Когда он поднял голову, во взгляде была боль. — Ничего, абсолютно ничего не изменилось. Я уже сказал тебе сегодня, что время для слов прошло. Я хочу уйти. И хотя буду страшно тосковать по тебе, Руб…
Голос его прервался.
— Меня тошнит от споров и ссор. Между нами все кончено.
— Это неправда, — возразила Руби.
— Руби, давай покончим со всем этим. Ты разрываешь мне сердце. Мы разрываем сердца друг друга.
— Может, это было необходимо, чтобы теперь все раны зажили. И теперь мы сумеем вылечить сердца друг друга и станем сильнее и умнее.
— Может быть? — переспросил Джек, подняв брови.
Руби, слегка улыбнувшись, продолжала:
— Теперь все станет по-другому. Я докажу тебе. И заставлю забыть обо всем зле, что причинила. Только позволь мне попытаться.
— Но как?! — взорвался Джек, подбоченясь. — Собираешься оставить свою компанию? Станешь образцовой матерью? Будешь готовить мне завтрак по утрам и дожидаться по вечерам у двери?
Руби тихо спросила:
— Именно этого ты хочешь?
Джек взволнованно пригладил волосы:
— Черт возьми, нет! Я хочу женщину, которую смог бы любить и которая вернет мою любовь. Хочу, чтобы в ее жизни, был самым главным я, а не лифчики и трусики.
— Ты у меня главный.
— Давным-давно нет!
— Неправда! Просто я не говорила тебе и не показывала!
— Совершенно верно. Когда мы в последний раз занимались любовью, Руби?
— Я… не знаю, — тихо призналась она, пытаясь вспомнить. Как она могла забыть такую важную вещь?
— Ну а я помню. Это случилось полтора месяца назад, и ты была такой измученной, что я с таким же успехом мог трахать чучело.
Истина дошла до нее. Между ними все кончено!
— Меня тошнит. Пойду в ванную.
Джек ошеломленно уставился на нее, не понимая, как может жена прерывать такой важный разговор, но тут же воздел руки к небу:
— Меня тоже вот-вот начнет выворачивать наизнанку!
По пути Руби схватила хозяйственную сумку и унесла с собой. Не хватало еще, чтобы Джек заглянул внутрь и понял всю степень ее глупости.
Заперев дверь ванной, она рухнула на пол и прикусила кулак, чтобы Джек не услышал ее рыданий.
Слишком поздно для них. Джек ясно дал это понять. Она чересчур долго не понимала.
