Идит устало закрыла глаза. «Не делаю ли я еще большей ошибки, связывая свою судьбу с лордом Равенширским?»
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Слова Эйрика про его собственные условия брачного контракта наконец-то дошли до сознания Идит, и она встрепенулась. Сейчас станет ясно, чего он на самом деле хочет от нее.
— Ты дописываешь свои условия? — поинтересовалась она нарочито старческим голосом, пока Эйрик педантично царапал слово за словом под текстом ее документа.
Она довольно усмехнулась про себя, увидев, как он поморщился от ее скрипучего голоса, молча продолжая писать. Листок он держал далеко от себя, а временами напряженно щурился.
Идит с удивлением наблюдала за странной его позой, затем чуть заметно улыбнулась, внезапно сообразив, что он плохо видит вблизи, как это было у ее отца.
Ах, вот почему он подумал, что у нее старческие морщины, когда она просто хмурилась, и не мог отличить золу от серого цвета лица. И вот почему цвет ее волос и нарочитая сутулость плеч так легко ввели его в заблуждение.
Она едва не расхохоталась. Этот невинный обман не предусматривался ею первоначально, однако сгодится любое средство, которое поможет ей уберечься от отвратительных прикосновений похотливой мужской руки.
Эйрик не заметил ее усмешки — весь сосредоточился на выведении слов. Наконец издал долгий, удовлетворенный вздох и, откинувшись на спинку стула, пододвинул к ней лист пергамента. Выжидающий интерес в его глазах подсказал ей, что выставленные им условия могут ее не устроить.
Идит старательно прятала лицо, понимая, что Эйрик будет внимательно глядеть на нее во время чтения. Видел он скорее всего не так уж и плохо. В конце концов, это не мешало ему слыть умелым рыцарем, если уж верить молве. Ей пришлось напомнить себе, что надо ссутулить плечи; временами она поглядывала на него через растопыренные пальцы руки, стыдливо закрывавшей часть лица, словно робела от его сокрушительной мужественности. Ха! Не забыть бы покаяться в этом обмане на ближайшей исповеди у отца Бенедикта.
— Ты разбираешь слова, миледи?
— Да, читаю я неплохо. — Она продолжала вглядываться в его каракули, затем запротестовала: — Тебе нет необходимости давать за меня выкуп. Мой отец умер.
— Считается, что супруг должен заплатить отцу невесты за то, что он содержал ее до замужества. А раз его нет, я отдам тебе его долю.
Идит гордо фыркнула и вычеркнула этот пункт из документа.
— Достаточно будет уже того, что ты признаешь свое отцовство.
Эйрик пожал плечами.
— И я также не претендую ни на какую долю твоей собственности в качестве утреннего подарка. Подарком для меня станет твое обещание покровительства. Ведь ты уже мне сказал, что твои владения отойдут к брату.
Эйрик сощурился:
— А если у нас родится сын или сыновья? Что тогда?
Идит почувствовала, как ее лицо вспыхнуло. Она хотела напомнить об условности брака, но не сумела найти подходящих слов. Сыновья!
— А ты не ошибся, принимая мой брачный договор за что-то еще, кроме чисто делового соглашения?
— Деловое соглашение! Никогда еще я не встречал прежде женщины, похожей на тебя. Никогда! — воскликнул он, недоверчиво покачав головой. Затем взмахом руки как бы отмел все ее возражения и протесты и сказал: — Я должен подумать и о наследовании. При всех опасностях, которым мой брат Тайкир подвергается ежедневно, я не сомневаюсь, что выжить ему будет нелегко.
Когда она прочла последние условия, острая тревога пронзила ее.
— Я не могу принять то, что ты от меня просишь.
— А с чем ты тут не согласна? — протянул он, апатично скрестив ноги в щиколотках. Изношенная ткань тесных штанов туго натянулась на бедрах, и Идит с открытым ртом уставилась на стройные, мускулистые формы и еще на что-то, обрисовавшееся под тканью. Туника распахнулась, открыв широкую грудь, облаченную в ту же голубую рубаху, которая была на нем вчера, шелковистые завитки выбивались из разреза на вороте, они тоже не ускользнули от ее глаз.
Края твердых губ ее собеседника дернулись в понимающей улыбке, и Идит поспешно закрыла рот. Она готова была убить себя за предательский взгляд. Стремясь поскорее угомонить зачастившее сердце, она проворчала:
— Ты чего так расселся? Может, думаешь, что против тебя никто и не устоит? Но я не какая-нибудь там одна из твоих похотливых любовниц, и меня твои прелести не волнуют.
Эйрик холодно осклабился:
— Кажется, мы тут говорили про условия. Брачные условия. — Он опустил глаза на свои бедра, затем снова взглянул на нее, провоцируя как-нибудь отозваться на насмешку.
Идит раздраженно прокашлялась и ткнула пальцем в слова, которые он нацарапал внизу документа.
— Да, я сейчас скажу насчет твоих условий. Во-первых, я предпочитаю жить в Соколином Гнезде. И не вижу причин перебираться вместе с Джоном сюда, в Равеншир.
Эйрик вопросительно поднял брови:
— Разве у тебя нет сенешаля, который распоряжался бы там всем в твое отсутствие?
— Да, есть. Джеральд из Бримли, но…
— Он надежный?
— Да, но занимается всем лишь тогда, когда я отлучаюсь. Мое присутствие там необходимо, хотя бы для надзора за ульями.
— Переведешь этих проклятых пчел сюда.
Идит снисходительно улыбнулась его невежеству:
— Пчелы не похожи на людей. Они не могут просто так подхватить пожитки и перебраться на другое место.
Эйрик внимательно глядел на нее, и Идит поежилась под его пристальным взглядом. Ей хотелось, чтобы он перестал гладить шелковистые свои усы. Это ее выбивало из колеи.
— Тогда оставишь пчел там. Но ты, миледи, — заключил он ровным голосом, поднеся палец к ее лицу, — станешь жить здесь вместе с сыном, иначе ни о каком браке не может быть и речи.
— Какая тебе разница, где я живу? У нас же договор чисто деловой.
— На всякий случай, — насмешливо заявил он и бросил на нее исподлобья взгляд — то ли чем-то озадаченный, то ли раздраженный.
Боже, как ей хотелось убрать эту глупую усмешку с его отвратительной смазливой физиономии!
— А я-то думала, что ты оценишь свободу, которую тебе предоставит мое отсутствие в Равеншире.
— А почему ты думаешь, что с тобой я буду менее свободен?
Идит застыла от возмущения и натянула обруч пониже на лоб, скрывая свои эмоции.
— Мне не хотелось бы терпеть присутствие твоих любовниц возле себя.
Прозрачные глаза Эйрика расширились от удивления. Затем он с издевкой улыбнулся:
— Миледи, ты меня обижаешь. Я уже и раньше говорил тебе об этом, не заставляй меня повторяться. Я порядочный человек. И не намерен позорить жену недостойным поведением.
Бросив на него косой взгляд, она с нескрываемым недоверием протянула:
— Ты хочешь сказать, что у тебя никогда не будет любовниц?
С некоторым злорадством она наблюдала, как по лицу у него пробежала тень смущения, как он неловко заерзал на месте. Уклонившись от ответа, он лишь пристально поглядел на нее, скрестив на груди руки и все время поглаживая свои проклятые усы.
— Я вовсе не собираюсь причинять тебе никаких неудобств, Эйрик. И не прошу отказываться от своих женщин.
— Женщин! О, Идит, ты наделяешь меня более выдающимися талантами и выносливостью, чем у меня
