горшочек с медом.
Недовольная собой, она закрыла рот, пообещав себе, что впредь постарается держать в руках себя и свои разбушевавшиеся чувства. Впрочем, до сих пор она не научилась сдерживаться и не отзываться даже на его насмешливые уколы. Обаятельный негодяй уже вкрался ей в душу и скоро вовсе лишит покоя своими соблазнами. Нет, этого нельзя допустить.
Но она забыла про свое раздражение, когда Эйрик сказал:
— Я должен поговорить с тобой наедине о Стивене и наших сегодняшних открытиях.
— Стивен! Ох, Матерь Божия! — Идит отругала себя за то, что как-то позабыла про опасность, которая привела ее в Равеншир. Как глупо с ее стороны, что она так расслабилась. Так что же теперь натворил злодей Стивен? По мрачному виду Эйрика она поняла, что, видимо, дело очень скверное.
Когда они прошли в комнату, расположенную сбоку от большого зала, Эйрик рухнул на стул и махнул ей рукой, чтобы она тоже садилась. Только теперь Идит обратила внимание на состояние Эйрика. Он снял панцирь, но по-прежнему оставался в нижней рубахе из толстой материи и тяжелых шерстяных штанах. Его лицо и руки покрывали царапины и кровоподтеки, а также сажа. Сажа?
Идит удивилась:
— Где-то был пожар, верно?
Он кивнул.
— Хижины батраков на севере твоих владений?
Он устало потряс головой и, налив медовой браги в два больших кубка, один протянул ей.
— Нет, — отказалась она, чувствуя себя нехорошо. Медовый запах в замке в соединении с принесенными Эйриком новостями вызвали у нее позывы к тошноте.
Но он сунул кубок ей в руки:
— Пей.
Его голубые глаза пристально изучали ее, но Идит больше не волновало, что он может раскрыть ее обман. В животе у нее все похолодело, сжалось — от сознания вины, ведь это она навлекла бедствия на вассалов Эйрика. И эта вина намного перевешивала ее глупый маскарад.
Угрюмое выражение лица Эйрика испугало ее, а его настоятельное требование, чтобы она выпила тоже… ну, тут напрашивалось лишь одно объяснение. Она сделала большой глоток, едва ощущая вкус жидкости, которая с трудом проходила из-за вставшего в горле кома, а потом быстро допила остальное.
— Соколиное Гнездо?
— Да.
— Как это могло получиться? — воскликнула она. — Я оставила его хорошо защищенным.
Эйрик покачал головой:
— Не крепость. Замок и стены все еще целы.
Идит с ноющим сердцем ожидала продолжения.
Внезапно Эйрик подвинул стул ближе к ней, так что теперь они сидели почти касаясь коленями. Он нежно взял ее руки в свои. Вместо облегчения заботливое выражение его лица вызвало в ней страх. Затем он удивил ее, сменив тему:
— Скажи мне, Идит, сколько этих самых пчел сейчас у тебя в моем саду?
— Что… что?
— Пчелы… по-моему, их тут уже просто невероятное количество. Ты можешь примерно сказать, сколько их у тебя?
Она подняла плечи, прикидывая.
— Может, сто тысяч.
— Сто тысяч пчел! — Вкрадчивая участливость Эйрика сменилась возмущением. — Ты с ума сошла, женщина? Да они сожрут все мое поместье.
Идит улыбнулась.
— Нет, сотня тысяч — это немного. Просто колония с одной пчелиной маткой, в которой более пятидесяти тысяч рабочих пчел и две тысячи трутней. А у меня дюжины колоний.
Глаза у Эйрика удивленно расширились.
Впервые супруг проявил какой-то интерес к ее делу, и это ее невероятно обрадовало. Испытав прилив гордости, она даже не стала отнимать рук, которые он все еще нежно держал в своих. Даже когда начал отрешенно гладить шершавой подушечкой большого пальца оставшийся после помолвки шрам на ее запястье, посылая трепет удовольствия вверх по руке.
— Да и вообще, Эйрик, — продолжала она на удивление ровным голосом, пытаясь подавить волнение, — пчелиная матка откладывает по две тысячи яиц каждый день с марта по октябрь.
Он недоверчиво покачал головой:
— И что мы будем делать со всеми этими пчелами? Превратим замок в гигантский улей?
— Ты не дал мне договорить. Процесс этот не бесконечен. К примеру, пчела-мужчина, то есть трутень, умирает, после того как они… — Идит оборвала фразу, когда поняла, куда завели ее слова.
— После того как они… что? — упорствовал он.
— Спариваются, — сказала она тихим голосом.
Эйрик разразился громким хохотом:
— Ах, Идит, разве не так устроен мир? Мужчины развратничают так, что после этого умирают. А женщины, ну, женщины просто перелетают после этого к другому… цветку. — И он подмигнул ей.
Идит изо всех сил пыталась подавить улыбку, но это ей не удалось, не удержало даже предчувствие, что сейчас последуют плохие вести. Эйрик выпустил одну ее руку и дотронулся кончиками пальцев до губ.
— Тебе нужно чаще улыбаться. Тогда у тебя не такое скучное лицо.
Скучное лицо! Идит оцепенела от его многозначительного комплимента, затем подозрительно прищурилась, заметив озорной блеск в его голубых глазах.
— Не всем же относиться к жизни так легкомысленно, как ты. По-моему, сам-то ты смеешься слишком много.
— Ну, тут я должен с тобой не согласиться, жена. Еще несколько часов назад мне казалось, что теперь я не смогу смеяться очень долго.
Она оттолкнула его руку от своих губ и с силой выдернула другую ладонь.
— Избавь меня от своих загадок. Что случилось сегодня?
— Стивен сжег все твои ульи в Соколином Гнезде, — без обиняков объявил он. — И теперь до самого Равеншира не осталось ни одной пчелы.
Идит ахнула, слезы брызнули у нее из глаз.
— Кто-нибудь пострадал? — прошептала она.
— Нет, но переполох поднялся немалый — пришлось тушить огонь и расчищать потом пожарище. Огонь охватил по крайней мере целый надел земли.
— И почему Стивен такой жестокий? Я никогда не делала ему ничего плохого. Совершенно ясно, что эта новая его подлость направлена против меня.
Эйрик покачал головой:
— Нет, не только против тебя. Он сделал это как предупреждение всем нам, но ты не бойся, миледи. Я обещаю тебе, что сумею защитить тебя и твоего сына.
Идит была тронута его словами, прозвучавшими с сердечной искренностью, и уже собиралась сказать ему об этом, когда он заговорил вновь:
— И я помогу тебе заменить все проклятые ульи, даже если мне самому придется надеть на себя эту чертову сетку.
Идит вытерла глаза и попыталась улыбнуться.
— Ну, зрелище получится такое, что слуги от страха испустят дух. Представь себе, мы с тобой бредем вдвоем по этим сумрачным залам, укутанные в прозрачную сетку.
— Особенно если под ней ничего не будет, — добавил он, сверкнув на нее дьявольски обольстительной улыбкой.
Слишком потрясенная, чтобы возмутиться, Идит задержалась в комнате и после того, как он ушел в спальню мыться. Гм, голышом в сетке… Разве женатым парам свойственны такие извращения? А ведь это
