переключатель огня «АПС» на отметку «авт» и нажал на спуск, прижав «стечкин» к бедру. Девятимиллиметровые пули ударили в грудь бывшему солдату иракской армии, отбросив его назад, на ловко прикрывшегося им русского. В то же мгновение загрохотал, закладывая уши в тесной кабине, «АКС» Рамиро.
Выпустив в две очереди остатки обоймы внутрь грузового отсека, где только что скрылся русский, Мохаммед бешеными прыжками бросился в лодку. Упав на ее дно, он перекатился к корме и схватился за заводную ручку мотора. Следом за ним, не переставая поливать противника огнем из «калашникова», в лодку упал Суарес. Над головами засвистели очереди — это сообразившие, в чем дело, боевики огнем прикрывали своего командира, пытаясь достать с сухогруза самолет. Усиливая грохот пальбы, взревел лодочный двигатель.
Суарес, стреляя по кабине одной рукой, второй выдернул нож и полоснул по привязи. Лодка рванулась вперед. Не поднимая головы, Мохаммед заложил крутой поворот, рискуя опрокинуться. Суаресу пришлось выпустить автомат и вцепиться в веревочный поручень — еще не хватало оказаться за бортом! У обоих гостей — и у араба, и у кубинца — как-то само собой и одновременно появилось желание убраться подальше от проклятого гидроплана.
Короткие вспышки мелькнули внутри кабины самолета, пули взвизгнули совсем рядом с головой Суареса, рванув прочную лодочную резину. С шипением стал вырываться наружу воздух, но лодка была построена по многокамерному типу и смогла удержаться на плаву. Водя рулем из стороны в сторону, Мохаммед бросал лодку в опасные виражи, пытаясь уйти от выстрелов с самолета. С пронзительным визгом над головой проносились пули, свои и чужие.
Дотянув до спасительного сухогруза, лодка наконец заскочила за его борт, а пальба все не утихала. Постреляв еще немного в уже почти неразличимый в сумерках гидроплан, экстремисты только через несколько минут успокоились и кинулись поднимать на борт своего командира.
Пригнувшись, чтобы ненароком не попасть под шальную пулю, Сергей оглядел кабину. Лохмотьями торчали пробитые кресла пилотов, дымилась развороченная пулями панель приборов. В воздухе висели сизые клубы порохового дыма. Взлететь, скорее всего, не получится даже при большом желании. Вернувшись в грузовой салон, он увидел, как через пробоины в фюзеляже внутрь пробиваются отсветы уходящего дня. На полу сидел морской пехотинец и, наклонив голову, постукивал себя по уху. Заметив появившегося в проеме Сергея, он тряхнул головой.
— Ухо заложило, — виновато улыбнулся он.
Павлов понимающе кивнул и протянул руку к сидевшему, уткнувшись в сиденье, пилоту.
— Поднимайтесь, надо проверить, что можно сделать с вашим самолетом, — взявшись за его плечо, сказал Сергей. Пилот покачнулся и стал медленно валиться на бок. Голова откинулась назад, и Полундра увидел безжизненные глаза, спокойно смотрящие в потолок. На его груди были видны две пулевые раны.
— Он мертв? — безразлично спросил морской пехотинец.
— Мертвее не бывает, — угрюмо заметил Сергей и осмотрелся в поисках кубинца. Тот лежал в неестественной позе, подогнув руку под туловище. Одного взгляда на рану на его темени, из которой торчали раздробленные кости и кровавые сгустки крови поверх выбитого пулей мозга, было достаточно, чтобы понять — ему тоже ничем не поможешь. Не повезло…
Сергей подхватил тело пилота и поволок его в конец салона к лежавшим уже там телам. Вернулся за кубинцем. Американец на четвереньках выполз в кабину пилота и уже оттуда громко зашептал, словно его могли услышать террористы:
— Оставь их, им уже все равно.
Сергей ничего не ответил, продолжая заниматься начатым. Переместив тела погибших, в том числе и араба, в одно место, он накрыл их общим брезентом. «Братская могила», — подумал он и, вздохнув, отправился в кабину. Автомат болтался у него за спиной.
Американец сидел на полу между креслами, держа в руках головную гарнитуру пилота. Подняв руку, он шарил по разбитой приборной доске.
— Дельфин! Дельфин! Ответь Ласточке!
В наушниках что-то пискнуло и зашипело. Морпех схватил гарнитуру обеими руками и сбивчиво зачастил:
— Я — Ласточка! Самолет поврежден. Пилоты — мертвы! Русский сухогруз захвачен террористами! Они развернули систему ПВО, слышите?! У них — ракеты! И они готовы к запуску! Со мной — русский моряк! Что мне делать? — не дождавшись ответа, он снова покрутил ручку настройки. — Спасите меня! Вытащите меня отсюда! Дельфин! Черт тебя подери!
«Похоже, у парня истерика, — подумал Сергей. — Только этого еще не хватало». Собираясь хорошенько встряхнуть его, Сергей поднялся на ноги. Но американец внезапно успокоился и отшвырнул наушники в сторону.
— Работает? — поинтересовался Павлов.
— Издеваешься? — ответил морпех и смачно выругался. — В этом проклятом самолете ничего уже не работает!
Сергей выглянул в распахнутый входной люк. На фоне быстро темнеющего неба виднелись удаляющиеся очертания накренившегося «Максима Горького» с торчащими иглами ракет.
Глава 25
Родригес и Ларнер сидели в специально отведенной для них каюте. Здесь находился «электронный мозг» проводимой ими операции. В небольшом по объему помещении было напичкано столько аппаратуры, что отсюда вполне можно было руководить запуском космического челнока. При желании, конечно. Ларнер нажал на кнопку перемотки, затем снова включил запись. Сквозь треск помех едва слышно, но вполне различимо доносился взволнованный мужской голос: «…они развернули систему ПВО, слышите?! У них — ракеты! И они готовы к запуску! Со мной — русский моряк! Что мне делать?» Технологический гений АНБ остановил воспроизведение радиограммы, полученной недавно.
— Что скажете, уважаемый? — спросил он.
Диего Родригес молча жевал кончик сигары. Что он мог ответить? Великолепно распланированная им, практически идеальная операция дала сбой. Его лучший агент, который должен был выйти на связь и доложить, что русское судно заминировано, молчал. Вместо него в эфир пробился другой агент и принес не совсем хорошие новости. Точнее — совсем нехорошие.
— Нам надо каким-то образом объясниться с нашими военными, — наконец заговорил он. Медленно, словно пробуя на вкус каждое сказанное им слово, Родригес принялся размышлять вслух, что бывало с ним крайне редко, только в минуты глубокой задумчивости. — Чем мы сможем аргументировать наше настойчивое нежелание допускать на поиски пропавшего гидроплана спасательные службы? Назовем это служебной необходимостью, добавим, что это нужно было в интересах государственной безопасности. Сойдет? Наверняка.
Ларнер поудобнее устроился в своем кресле. Разумеется, это было совсем не то удобное и привычное кресло, в каком он блаженствовал в своем кабинете. Оно было лишь грубым подобием, пользоваться которым приходилось за неимением лучшего. Но в этот момент это уже не так заботило его. Интереснее было послушать, как хитроумная и многоопытная лиса Родригес собирается выпутываться из сложившейся щекотливой ситуации.
— Но мы заявляли, что все под контролем, так? А теперь оказывается, что погибли оба военных пилота, не считая одного из моих людей. Спесивцы из военного ведомства с радостью повесят на нас ответственность за эти трупы, — продолжал свои размышления Диего. — Здесь, я думаю, сошлемся на непредвиденные обстоятельства, всегда сопутствующие подобного рода делам. И снова придется заткнуть им рты соображениями национальной безопасности.
Ларнер, не проронивший за это время ни слова, все больше удивлялся Родригесу. Такой самокритики
