двинулась, а вместе с ней и Павлов. Успешно миновав все положенные препятствия, он вышел к посадочному коридору.
На пути к самолету он поначалу думал о Сорокине, который, проводив его, отправился на Хорошевское шоссе в штаб ГРУ. Затем мысли его метнулись домой — к любимой жене и сынишке. Но, занимая свое место в салоне аэробуса, он уже ни о чем не думал. Стараясь прислушаться к собственным ощущениям, он не обращал внимания на происходящее вокруг: ни на недовольно ворчащего толстяка — соседа по креслам, ни на переговаривающихся между собой и бросающих на него оценивающие взгляды туристок, разместившихся напротив. Симпатичные стюардессы плавно порхали между рядами пассажиров, помогая им располагаться, прятать вещи в антресоли над головами, предлагая заранее снять верхнюю одежду. Поблагодарив милых девушек за участие, Сергей самостоятельно справился со всем этим и плюхнулся в кресло.
— Пожалуйста, переведите спинки ваших кресел в вертикальное положение и пристегните ремни, — певучий приятный голос стюардессы на миг вывел Сергея из задумчивости. Нащупав защелки ремня, он ловко соединил их между собой и еле слышно прошептал знаменитое гагаринское: «Поехали!»
Глава 5
Генерал Дивьез прикрыл глаза и прислушался к приятным ощущениям, исходившим от наполненного желудка. Великолепный завтрак удовлетворил его на все сто: маисовая каша, дополненная яичницей с беконом и парой внушительных гамбургеров, особенно удавшийся сегодня фруктовый пудинг и два куска отменного бисквита. И к черту всех докторов с их вечным нытьем об избыточном весе и гипертонии. Дивьез давно перестал обращать внимание на подобные рекомендации. Живет-то он один раз, больше ему такой возможности не представится. Поэтому со скрытым злорадством он старался получить максимальное удовлетворение от столь милого его сердцу, а точнее желудку, занятия. Немного смущали лишь собственные габариты, которые неумолимо росли, заставляя все чаще менять размер одежды. Да и привлекательности для противоположного пола от жировых отложений на теле не прибавлялось. Но генерал находился уже в том возрасте, когда огорчение от этого факта было куда меньше удовольствия, получаемого в процессе еды. Жаль только, что эта нега продлится недолго. Как он неоднократно убеждался, сытость покидала его тело с невероятной быстротой. И лучше закончить важные дела до того момента, как предстоящий обед займет все мыслительные процессы.
— Рамиро, что там творится у янки в Гуантанамо? — сосискообразные пальцы генерала кубинской военной разведки лениво щелкнули выключателем, и к мерному гудению кондиционера добавился шепелявый клекот настольного вентилятора. Невысокого роста, с абсолютно лысой головой, поблескивающей, словно черный лакированный шар для кегельбана, он сильно смахивал на бульдога. Сходство с последним усиливали мясистые губы, выступающая вперед нижняя челюсть и могучая когда-то шея, имеющая теперь многочисленные складки. Он сидел, вернее, полулежал в кресле за своим рабочим столом, зажав в углу рта черную, цвета своей кожи, сигару.
Услышав вопрос начальника, сидящий за более скромным столом у боковой стены оператор выпрямился и зашуршал бумагами. Его моложавое горделивое лицо с бегающими глазами цвета коньяка выражало почтение, а тонкие латиноамериканские усики вкупе с идеально подогнанной формой придавали ему франтоватый вид.
— В последнее время в Гуантанамо наблюдается нездоровое оживление. По оперативным данным, вчера на американскую базу прибыли дополнительные силы морских пехотинцев, — Рамиро едва заметно поморщился от дыма, сдуваемого вентилятором в его направлении с генеральской сигары. — Усилено патрулирование катерами береговой охраны США, в заливе натянута сетка от проникновения боевых пловцов и мини-субмарин.
— Гринго опасаются боевых пловцов? — удивленно воскликнул генерал. Он на минуту перестал с задумчивым видом пускать к потолку кольца густого табачного дыма и поглядел на своего разработчика оперативных планов. — С какой стати?
— Скорее всего, проводятся очередные учения. Но вполне вероятно, что это может быть связано и с новой партией пленных террористов, захваченных в районе Басры, которых привезли сюда на этой неделе, — Рамиро пожал неожиданно крепкими для штабиста плечами. — Появилась информация, что бойцы группировки «Хамаз» поклялись освободить их во что бы то ни стало.
— Надо быть полными идиотами, чтобы попытаться освободить пленных с так тщательно охраняемой базы, — Дивьез раздраженно смахнул пепел, упавший с его сигары на отутюженные шорты. — И еще большими тупицами, чтобы этого бояться!
— Совсем не обязательно открыто нападать на базу, есть много других способов, — Суарес поправил тонкие щегольские усики. — К тому же, если вспомнить 11 сентября, террористам удалось пробить все хваленые заслоны на пути к Нью-Йорку. А ведь там — лучшие силы береговой охраны, ПВО…
— Ну ладно. Тебе виднее, — добродушно ухмыльнулся генерал. — Ты же у нас специалист по такого рода делам. Не зря тебя русские учили.
Оператор натянуто улыбнулся генералу. Он не очень любил вспоминать свое прошлое, а особенно учебу в ВИЗРУ в Минске. Он тогда был слишком молод и неопытен, и жизнь в лице ревнивых курсантов неоднократно и жестоко била его за ошибки, преимущественно за общение с белорусскими девушками. Высокий симпатичный парень с бронзовым оттенком кожи и живыми страстными глазами, он пользовался успехом у прекрасной половины человечества. И, в общем-то, отвечал им взаимностью, несмотря на регулярные потасовки, обычно заканчивающиеся не в его пользу. Может быть, именно этот факт и заставил его заняться тренировкой тела и духа, в чем он достиг значительных успехов. Помогло это и впоследствии, во время его пребывания в спецшколе, но это совсем другая история… «Хотя девчонки стоили того!» — усмехнулся он нахлынувшим воспоминаниям. Он ни о чем не жалел. Учеба в Советском Союзе имела и свои плюсы: безупречное знание русского языка, отличное военное образование, возможность карьерного роста по возвращении на Кубу.
— Кстати, о ПВО, — прервал его размышления генерал. — Русские уже погрузили свои побрякушки?
— Если вы имеете в виду зенитно-ракетный комплекс, прикрывавший их станцию слежения, то — да. Они будут готовы к отплытию через день, максимум — два.
— За двадцать пять лет более тридцати тысяч наших ребят погибли в джунглях Анголы и Мозамбика, устраивая в Африке социализм по русскому образцу, — лицо генерала недовольно скривилось. — И все во исполнение союзнических обязательств… А теперь русские нас кидают. Где справедливость, я спрашиваю?
— Суки! — Рамиро ругался исключительно по-русски, еще один плюс обучения в Минске. — И зачем им эта СЭС? Все равно на металлолом спишут. Или генералы разворуют. Ведь всем ясно, что дешевле оставить ее нам, чем везти за тридевять земель!
— Штатам продались, — резюмировал генерал. Он загасил сигару и бросил окурок в пепельницу. — Я вот все думаю, а если их сухогруз будет выводить в территориальные воды наш лоцман? Коралловые рифы, отмели, изменчивое течение…
— У вас созрел какой-то план? — оживился Суарес, и глаза его забегали быстрее, чем обычно. — Еще продолжается процесс согласования этого вопроса, и, если нужно, мы можем настоять на том, чтобы русское судно выводил в нейтральные воды наш человек. После всех бюрократических проволочек, которые по нашей просьбе учиняет им МИД, русские должны согласиться на это.
— Если бы сухогруз напоролся на коралловый риф или сел на мель, да даже затонул на небольшой глубине… — Дивьез помедлил немного и задумчиво потер рукой подбородок. — По Морскому кодексу русские не имеют права вести подъемно-спасательные работы в наших территориальных водах. Повыступают и махнут рукой. А мы, когда все уляжется… Как ты считаешь, морская вода сильно повредит станцию и ракеты?
— Насколько мне известно, русские упаковали аппаратуру станции слежения в герметичные контейнеры. Поэтому все зависит от глубины и времени нахождения под водой. Коррозии могут
