Всё-таки армейский комфорт в мирное время и не ведающая жалости линия фронта – два крайних полюса войны.
Промежуточный этап – в нужном направлении воспитывающая характер, тренирующая и закаляющая тело действительная служба. В условиях, которые имеют очень мало общего с понятием комфортности.
Многоопытный славянин знал, где и когда лучше всего по полной программе испытать это переходное состояние.
Но прежде чем доставить в нужное место и нужное время, новобранца требовалось обучить правильно ходить. Для этого солдат и был запроторен из пригорода Новосибирска в самую что ни на есть таёжную глухомань. Здесь, на расконсервированной резервной точке лоцирования, персонал которой по возобновлённому штатному расписанию составляли всего двое служивых – офицер предпенсионного возраста в чине майора и старший рядовой, – для Алексея-младшего и начинался истинный Путь Воина.
С овладения скрытыми до сих пор уникальными способностями собственного организма.
Старослужащему положено хорошенько обучить и погонять молодого, вышколить его, до того как настанет им пора отправиться…
Глава третья
НА ВОЙНУ!
Жуть случившегося приходит как озарение. Хрень полная, точно! Как вязкая кровь Серёги по пальцам. Кореш, бля! Вчера дёрнули по сотке. И всё! Мясо, труп, бля! Нету ни его, ни меня, наверное. Секунда-две – и абзац! Завтра просто нет и не будет. Пули снайпера, аки перст Божий, – везде достанут.
Бессмысленность происходящего – за пределами понимания. Как такое случилось, как я сюда попал?! Верка, сука, из-за тебя, бля!.. Какого хрена!
БАХ!
Больно, уй! Пуля срубила половину уха и погасла в стене. Куски бетона расцарапали морду, пыль забила глаза. Ничком вниз – срастись с щебнем. Ниже, ещё ниже… Теперь прочь, прочь от раздолбанного снарядами проёма окна.
Серёга остался там с открытыми глазами и оборвавшейся фразой на губах. Теперь вместо слов с них слетали капли крови. Да будь всё проклято! Отряд лёг в этих развалинах почти весь. Внизу крики духов и очереди. Суки, идут под прикрытием снайперов. Почти сутки выбивали три квартала и теперь за полчаса потеряем пять. Да что там полчаса – минут за десять по уцелевшим этажам пробегут толпы бородатых «дедушек-морозов» и подарят всем выжившим вечный покой. А всего-то: снайперов у них оказалось больше или у оных опыта… жопой жуй! Всё одно – конец.
Достаю пару оставшихся «лимонов». Сам сдохну, но, бля, не один! Пальцы липнут… Кровь… Уже моя. С ресниц – кап-кап. Рукой по лбу провёл. А! Рассёк осколок… Прощупал пальцами. Ого – сантиметров десять голой плоти. Надо заклеить пластырем, перевязать тряпкой… На хрен! Сколько тут осталось…
Ненавижу! Верка! Тебя и себя! Трахнулась с Петрухой, а я отомстил, бля, – не женился и в призыв пошёл. Мститель, ё, неуловимый! А мог ведь сейчас однокурсниц пороть и папино бабло проссыкать в «ночниках». Так не-е-е – мужиком решил стать!..
И даже выбор не дадут сделать – между живым псом и дохлым львом. Что осталось? Сдохнуть, реально, как лев. И сдохну! Одну чеку вырвал. Левая рука держит комок стали, ждущей своей секунды разлететься, прошивая насквозь всё, бля! Правая рука мёртвой хваткой сжала «калаш». Мысли несутся быстро, быстрее ветра… Откуда силы берутся? До подсознания, наверное, дошло: всё… писец!.. остались минуты жизни. А энергии не выработанной – море, вот и хлынули её потоки, сметая дамбу дозатора.
Всё вокруг изменилось – пространство искривилось, стены стали выпуклыми, звуки поменяли тональность. В проёме окна появилась тёмная игла. Красиво вращаясь, медленно проползла через всю комнату, оставляя за собой размытый шлейф, и так же медленно вклинилась в стену. Та лопнула, как спелый арбуз. Что это было… пуля?! Время замедлилось?!
Бах! Бах! Бах! Та-та-та-та-та! За окном раздалось несколько коротких очередей. Затем вопли духов – ага, глотнули свинца, гады! Бах! Бах! Бах! Та-та-та! Ещё пару очередей, но уже ближе – кто-то идёт в атаку?!
Ломанулся к окну. Замедленное кино было и на улице. Напротив меня пятнадцать… Бах! Бах! Бах… э-э, тринадцать «духов» пытались найти какое-то укрытие. Со стороны «нашей» территории бежали двое. Один, с виду такой же, как я, – пацан свежепризванный, и постарше дядька, контрактник наверняка. Эти двое тоже поняли, что конец – он не за горами, и, наверное, крышу у них сорвало. Может быть, их реальность сейчас тоже – замедленные кадры киноленты…
Луч прожектора из дома напротив лупит по глазам. Спустя мгновенье смекаю: это был всего лишь блик. Блик от оптики снайпера, вслед за которым обычно приходят темнота и небытие. Но не в этот раз! Замедленная вспышка и бесконечно долгий полёт пули. Я даже не спрятался за стену, так, просто голову наклонил вбок, освобождая дорогу свинцу. Эх! Левая рука описала дугу, и Ф-1 полетела почти по прямой, в то самое окно. Вот это силища! Ещё один бонус!
Бесконечно долгая пауза. Потом клубы пыли и осколков, точно гейзер, выплюнули наружу тело… Женское?
Сучка вместе с винтовкой плюхнулась на арматуру.
Обезображенная плоть разок дёрнулась и успокоилась.
Ещё один прожектор отвлекает от созерцания смерти. Но я не успеваю ничего сделать…
Несколько пуль с нашей стороны заплыли в щель обрушившихся бетонных перекрытий. Две штуки прошли мимо, лишь облачко пыли подняли. Но минимум три чвякнулись в тело снайпера – три раза дёрнулась оптика, три раза прощальные блики подмигнули мне.
Опускаю глаза и встречаюсь взглядом с «духом». Все боевики из его отряда залегли на брюхо, а этот один – в канаву, на спину. Ненавидящие глаза смотрят на меня, а руки медленно поднимают «калаш» – такой же, как у меня. Тюнь! Пуля красиво пошла в его сторону, настолько красиво, что захотелось её погладить, как котёнка. Бородача начало колбасить, клинышек вошёл в солнечное сплетение, его рука с автоматом непроизвольно дёрнулась и описала дугу. Бах! Бах! Бах! Бах! Судорожно сжатый указательный палец выпустил всю обойму в момент. Пули прочесали спины пятерым боевикам. Трое из них даже смогли подняться, чтобы в следующий миг нарваться на свинец, который щедро разбрасывала пара отчаянных ребят, контрактник и молодой.
А чё эт я торможу?! Меня вдруг осенило. Все духи передо мной как на ладони. Надо ребятам помочь! Тюнь! Тюнь! Тюнь! Есть!!! Три выстрела – три трупа! Тюнь! Тюнь! Тюнь! Кто сказал: пуля – дура? Пуля умница, коль ты сам молодец! Эх, месиво-кровесимо! Тюнь! Тюнь! Тюнь! Чик! Чик!
Обойма пуста. Последняя гильза скатилась по камням. Залегаю… Надо мной пролетела свинцовая стая, так же медленно и грациозно, как и все предыдущие.
– Коля-а-ан…
Хриплый голос Серёги порвал эту нереальность по швам.
Всё вернулось в норму. Время возвратилось в привычное русло.
Ощущение этого стегануло, как хлыст сонную кобылу. Холод бетонного пола прошёл сквозь спину прямо в душу.
– Серёга! Бля… Ты живой! Живой!!!
Он смотрит на меня. В глазах тлеет искорка жизни, которая держит его в этом мире. Секунды не прошло, я бросаю затраханный «калаш» и, подхватив друга, как ребёнка, тащу на себе по раздолбанным лестницам вниз.
– Держись, кабан, не смей умирать! Держись, сука… пять минут!.. Клянусь, ты выживешь… Живи, гад! Что я скажу твоей Любке и сыну?! Ты же имя ему не придумал даже – позавчера пацан родился!
Слова вылетают, как пух из старой подушки. Надо говорить, чтобы он опять не провалился в небытие.
– Слушай меня, сволочь! Говори со мной!
– Ничего-о-о, Ко-олян, прорвё-о-омся. Сам не-е хочу подыха-а-ать…
Радость придаёт силы. Выскакиваю на открытое раздолбанное пространство, которое некогда было центральной улицей… Чвяк! Нога запуталась в кишках чьего-то тела. Реальность настолько ужасна, что перестаю её воспринимать.
