привез с собой несколько небольших чемоданов с одеждой примерно неделю назад, сказал, что решил воспользоваться ее предложением предоставить ему кровать, чтобы отоспаться. Пока что он не делал никаких поползновений в отношении остальной части ее предложения — получить женщину, которая согреет эту кровать. Он слишком был занят тем, что пытался утопить себя в виски.
— Ты ушел от жены, потому что, якобы, как-то замешан в убийстве ее брата, верно? Это были действительно чудные похороны, — продолжала она, потому что Рис молчал. — Собрались все эти друзья — приятели Лафтонов, как будто Сэндли был пупом земли. Фу ты пропасть, все же прекрасно знают, что он был испорченным богатым пропойцей, который погиб в темном переулке возле питейного заведения.
— Она думает, что убийство организовал я, — уныло произнес Рис. Он рукой причесал волосы и задержал руку на голове, как будто хотел выдавить из нее воспоминания об этом ужасном дне.
— Какой идиотизм! Зачем тебе надо было убивать эту пустышку? Он не стоил того, чтобы на него потратить даже пулю.
— Это — длинная история, Джинджер, любовь моя. — Он замолчал и испытующе посмотрел ей в лицо, — без косметики, приняв ванну, она казалась в утреннем свете моложе, чище и более уязвимой, чем он представлял себе раньше. Со вздохом он произнес:
— Вижу, что у тебя есть время, чтобы меня выслушать и что ты хочешь, чтобы я облегчил свою душу…
Когда Рис рассказывал ей о своей женитьбе, Джинджер почувствовала, что многое он не досказывает. «Он безумно ее любит и думает, что она презирает его!» — поняла она.
Глядя на великолепного представителя мужского рода, сидящего напротив нее, Джинджер задумалась. Либо Виктория ослепла и рехнулась, в чем, к ее сожалению, мадам сомневалась, либо Рис ошибался в своей жене. Она решила выждать, пока не вмешиваться, посмотреть, что будет дальше. «Не вижу для себя никакой выгоды сводить их опять вместе». Он изливал перед ней боль своей души, а Джинджер лучше всех знала один метод утешить мужчину.
— Полагаю, что все это означает лишь одно — твое предложение продать мне это заведение отпадает, — подытожила она без всякого сожаления, когда он закончил свое повествование.
Задумчивая улыбка заиграла на его губах.
— Нет, любовь моя, но, может быть, ты примешь меня в качестве постояльца? — Я уже сказала тебе, что у меня ты всегда найдешь кровать, чтобы отоспаться, и женщину, чтобы согреть эту кровать… — Она сделала паузу, изучая его лицо. — Скажи лишь, когда.
Он взял ее руку, поднес к своей щеке.
— Я не хочу еще раз причинять тебе боль, Джинджер. Я не хочу дарить тебе свою любовь.
На ее подвижных губах появилась злая и в то же время очень грустная улыбка.
— Я согласна и на меньшее. Рис.
Она приблизила свою мягкую ладонь к его губам, чтобы он коснулся ее своим поцелуем. Потом она потянулась к нему и раскрыла его халат и, вставая, стала поднимать его со стула. Они неторопливо обнялись. Она прошептала:
— Рассматривай это, как мой первый взнос за аренду помещения.
Но потекли недели, которые сложились в целый месяц, а Рис ничего путного не делал, только пил, играл в карты и изредка все же спал с Джинджер. Вилли руководил прииском «Леди Виктори» и о состоянии дел докладывал ему в салуне. Управляющие со скотоводческих ранчо поступали так же. Несколько часов в неделю он проводил в банке, заботясь о наиболее важных делах, но отказывался от плана своего участия в строительстве железнодорожной ветки до Старлайта. Стоддард пришел в ярость, но без поддержки своего зятя сделать ничего не мог. Рису это понравилось.
Но не понравилось Майку Меньону. Маленький ирландец с шумом ворвался в «Голую правду» в тот же день, когда до него дошла эта новость. Рис, как обычно, сидел за задним столом, сосредоточившись на игре в карты с несколькими скотоводами и с хозяином «Розового театра». Сердитые карие глаза Майка пронзительно взглянули на Риса еще с порога, но ирландец не стал прерывать игру. Подойдя к стойке бара, Майк заказал себе виски. Рис сложил карты, сгреб выигрыш и, извинившись, вышел из игры. Когда Рис подошел к стойке, Майк одним залпом выпил свою рюмку и взял себе пива. — Такая смесь слишком гремучая для тощего, Мики.
— Уж кому-кому, а вам-то это известно. В последнее время вы пропустили столько, что можно было бы доплыть до Красной горы, — кисло отозвался Майкл.
— У меня почему-то возникло такое чувство, что мне придется выслушать еще одну лекцию, — вздохнул Рис. — Сколько сейчас времени, Майк? Вы, конечно, отказались от своей затеи помирить меня с Тори.
— Скверно, что вы губите собственную жизнь и подрываете свой бизнес. Вам здорово повезет, если вся эта история не закончится тем, что Чарльз Эверетт купит и продаст вас.
— Малышу Чарли в последнее время стало опять везти, — сказал Рис без особого интереса. Майк фыркнул:
— Он серьезно занимается своими инвестициями, что следовало бы делать и вам. Он купил часть железной дороги. Если он сможет заручиться поддержкой сенатора Бенсона, то проведет ветку до Старлайта и без вас!
— Думаете, что он перекрасится в демократы? — равнодушно полюбопытствовал Рис.
— Вы говорите о моем городе — о нашем городе, Рис Дэвис. О месте, которое осчастливило вас. Вы не можете позволить такому проныре, как Эверетт, завладеть этим контрактом только потому, что хотите насолить своему тестю. — Майк наблюдал, как потемнело лицо его друга.
— Сознаюсь, что испытал некоторое неприличное удовольствие, вставив палки в колеса этому напыщенному старому ублюдку, — признался он.
— Но не надолго, приятель. Ваш тесть и малыш Чарли находят, на чем погреть руки. Если Тори разведется с вами, то дело может кончиться тем, что она выйдет замуж за этого жулика. — Майк подождал, надеясь услышать какую-то реакцию на свои слова.
— Они стоят друг друга, — произнес Рис без всяких эмоций и выпил залпом рюмку, которую Бен молча поставил перед ним. — Ну, что же, приятно слышать, что вы так к этому относитесь, молодой человек, зная, как часто старина Чарли ездит в Логово дракона в эти последние две недели. И сейчас он там. — Наконец-то Майк задел Риса за живое. Он заметил, как побелели пальцы его приятеля, державшие стакан.
Рис повернулся и направился к двери, потом остановился лишь для того, чтобы сказать:
— Спасибо за информацию, Майк.
— А как в отношении железной дороги? — крикнул ему вслед Майк, но Дэвис не ответил.
Рис привязал взмыленного Блэкджека рядом с элегантной коляской Чарльза Эверетта, вбежал по парадной лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек. Открыв переднюю дверь, он тут же услышал их голоса. Мягкий голос Тори урезонивал, голос Чарльза звучал все более настойчиво.
— Ты все же должна понять, Виктория, что я искренне забочусь о твоих интересах.
— Мое имя и так уже истоптали в грязи, Чарльз. Неприлично, что ты приезжаешь сюда без моих родителей или иного сопровождения, — заявила Тори.
Рис стоял на пороге двери в гостиную, преодолевая сумасшедшее желание броситься к ней, зарыться лицом в ее золотые волосы. Вместо этого он оскорбительным тоном произнес:
— Моя жена предпочитает то, что прилично, малыш Чарли. Я-то знаю об этом.
При звуке его голоса Тори замерла. Она была так занята тем, чтобы отделаться от несчастного неуклюжего Чарльза, что не услышала, когда он подъехал. Она повернулась и посмотрела на него испуганными глазами, желая рассердиться, выглядеть хладнокровной и невозмутимой, как выглядела бы в такой ситуации ее мать. Но вместо этого ее охватила волна абсурдного и страстного желания. Во рту у нее пересохло, коленки стали подгибаться. Вот Он перед ней, приехал от своих шлюх, чтобы опять начать терзать ее душу.
— Почему ты приехал, Рис? — ей были ненавистны жалостливые нотки в ее голосе. Мгновение он сверлил ее своим взглядом, потом перевел взгляд на Эверетта.
— Не опасайся, любовь моя, что я собираюсь бесчестить тебя опять своим недостойным вниманием. Давай скажем так, я хочу побеспокоиться о том, чтобы никто больше не притрагивался к тому, что все еще принадлежит мне…
— Послушайте, Дэвис…
