Здесь есть дело, о котором, боюсь, я должен вас уведомить, дон Лоренцо… – Он сбился и умолк.
Гусман собирался взять у него послание и уйти, но настороженно посмотрел на неумело исполняющего обязанности губернатора и нетерпеливо поднял брови.
– В чем дело?
– Сегодня рано утром ко мне пришла донья Магдалена с нелепой и фантастической историей. Молодая женщина благородного происхождения, которая страдает от губительных последствий долгого морского путешествия на этой чужой земле, а потом еще переживает потрясения от семейного бесчестия и смерти своего отца. Ну, я думаю, вы будете снисходительны к ее печальному проступку.
К этому времени лицо Гусмана стало пепельного цвета, он раскрошил печать на письме.
– Что она говорила? Голос его был холодным от ужаса.
Колон был слишком поглощен своим неловким состоянием, чтобы заметить реакцию Гусмана, и продолжал перебирать руками бумаги на столе Кристобаля.
– Ну, она думает, что вы человек, который помогал ее отцу работать против вашего тестя Бенджамина Торреса и его семьи, Я понимаю, это нелепо. Она признает, что никогда не видела вас до встречи при дворе в Валладолиде прошлой весной.
– Тогда почему она обвиняет меня в таком тяжком преступлении? – Голос Лоренцо был напряжен от страха и негодования.
– Похоже, она подслушала разговор отца с каким-то человеком. Речь шла о выдаче семьи Торреса инквизиции. Это было два года назад, в их деревенском поместье под Севильей, – извиняющимся тоном добавил Диего Лоренцо выдавил из себя смех:
Как вы, скорее всего, понимаете, это нелепое обвинение. Я встречался с доном Бернардо и его женой при дворе и даже в Севилье за много лет до того, когда я был еще зеленым юнцом. Что же касается визита в их деревенское поместье… – Он озадаченно пожал плечами. А потом, нагнувшись вперед, устремил на дона Диего свой самый леденящий взгляд и произнес: Я настоятельно требую, чтобы вы попытались сделать все, что в ваших силах, чтобы не допустить распространения этой гнусной сплетни по Изабелле.
– Разумеется, дон Лоренцо. Я отправил ее домой и строго предупредил, чтобы она молчала обо всем этом. Как только вернутся ее муж и ее покровитель Бартоломе, я уверен, что они возьмутся за нее и обуздают эти смехотворные фантазии. Я сам буду приглядывать за ней каждый день, когда она будет возвращаться из госпиталя. Пусть лучше она занимается больными лихорадкой колонистами и индейцами, которые не говорят по-кастильски, а?
Когда он встал, Лоренцо кивнул ему, соглашаясь, а потом как бы невзначай спросил:
– Эти каравеллы, что стоят в заливе, они в ближайшие дни отправятся в Кастилию? Мой старый друг, дон Пералонсо, желает вернуться к своему хозяину, герцогу.
– „Галианте“ отплывет через неделю, как только будет подготовлена, но иногда случаются отсрочки – надо очистить корпус, осмотреть все – обычные дела, а кроме того, найти здоровых людей, чтобы они могли управлять ею. Столько человек заболели в лом губительном климате!
Лоренцо кивнул, пытаясь сохранить спокойную внешность перед этим генуэзским дураком.
– Я пошлю узнать у корабельного мастера „Галианте“, когда она будет готова:
Гусман заставил себя спокойно выйти из каменною дворца к коновязи, где стояла его лошадь, которую придерживал грум. Он сел в седло и поскакал к бедняцкой тростки ко во-соломенной хижине, которая служила его резиденцией в Изабелле. Едва войдя, он трясущимися руками развернул письмо и прочитал его, потом скомкал и с проклятьем швырнул на грубо сколоченный стол.
– Я так понимаю, это должно означать, что мне надо еще потерпеть, – сказал из дверного проема Пералонсо, с омерзением приподняв одну бровь. – Я слышал, что самый последний корабль из Кадиса прибыл сегодня утром.
– Мы в серьезной опасности, Пералонсо. Мой дядя не посылает мне ни единого мараведи. Мы должны остаться в ссылке и сами завоевывать себе будущее. Ха! Это всего лишь способ уверить нас, что мы никогда не вернемся!
– Мы? Ты так говоришь, будто я тоже имею отношение к твоей высылке, – жестко сказал Гуэрра. – Я был только искателем приключений и золота в этой предполагаемой стране сверкающей роскоши. Что за непостижимая шутка, которую Колоны сыграли над коварным старым Фердинандом!
– Забудь о короле и своей предполагаемой невиновности! Если я предстану перед Диего Торресом, обвиняемым в убийстве его отца, он проткнет тебе глотку так же быстро, как и мне.
Гуэрра сел на маленький табурет и посмотрел на потного, дрожащего молодого человека: Ты бы лучше объяснил.
Когда Гусман завершил историю сделанного Магдаленой открытия, он посмотрел на посеревшее лицо Пералонсо Гуэрры.
– Торрес опасен и пользуется большим расположением губернатора. Когда они вернутся, тебя затравят собаками, если, конечно, повезет, и тебя не отправят домой на милость Торквемады! – проскрежетал Гуэрра.
– И тебя со мной. Неужели ты думаешь, что тебе как вассалу моего дядя и моему компаньону удастся избежать моей судьбы? Мы оба повязаны, Пералонсо.
– Мы в ловушке. Что мы можем сделать? Девушка – если мы сможем убить ее до возвращения Торреса… – Глаза Гуэрры загорелись, и он поглядел на Гусмана.
– Просто разделаться с ней ничего не даст. Она все выболтала этому молодому дураку Колону. Если она будет убита, он раньше или позже расскажет о ее признании своим братьям.
– Что же нам делать? Убраться в джунгли и жить дикарями?
Гусман гладил свою бородку, расхаживая по комнате, и на его лице появилась жестокая улыбка.
