пристани сильно повредило ваш пиджак и брюки.
Джошуа чуть покраснел:
— Кто-то сказал, что нельзя сделать яичницу, не разбив предварительно яйца. То же самое справедливо применительно к местным наглецам: эти идиоты ничего не слушают, пока их не стукнешь лбами!
— Ваш президент сказал примерно то же самое о политиках, — рассмеялся граф. — Ладно, оставим это!
Он поднял свою рюмку с коньяком. Джошуа понял, что сейчас последует тост.
— Итак, — торжественно провозгласил лорд Хамблтон, — предлагаю выпить за ваше счастливое и удачное пребывание в Англии и полезную деятельность во всех сферах, включая политическую!
Они чокнулись и медленно, смакуя волшебный напиток, выпили рюмки до дна. В этот момент дверь библиотеки приоткрылась и в комнату просунулась голова мажордома.
— Извините, господа, — доложил Нэш, — но обед уже готов и вы можете приступить к нему, как только пожелаете.
Когда Джошуа и граф вошли в гостиную, которую первый только что не без интереса рассматривал, Джошуа машинально нащупал левой рукой фляжку в кармане своего пиджака. Ибо опасался забыть где-нибудь тот единственный алкогольный напиток, который мог безбоязненно всюду пить в Англии.
Они сели за стол, на котором уже стояли бутылки дорогих вин, блюда с отменной закуской и вазы с экзотическими фруктами.
— Очень хорошо, что мы сидим одни за этим столом в первый вечер вашего приезда и имеем возможность спокойно обо всем поговорить.
— Вы правы. Иначе бы здесь стоял такой шум, что разговаривать было бы просто невозможно.
— Скорее всего так бы и было. Но если судить о доме, который, как я слышал, вы построили для себя, то обеденный стол там служит также немаловажной частью обстановки.
— Так это же совсем другое дело, сэр! Видите ли, жители Техаса вечно ссорятся и кричат на собеседников. И лучше их не подпускать близко друг к другу! Иначе не избежать драки!
— Что ж, я рад отказаться от восторженных криков, ибо мои легкие уже не в таком хорошем состоянии, как прежде.
— Возможно, вас удивит, что в дальнейшем я буду пить из своей фляжки. Но не беспокойтесь. Это лишь потому, что некоторое время назад я сильно обжег глотку и губы, хватив стакан чего-то очень уж крепкого. Так что с тех пор я потребляю только очень слабое вино, которое и ношу с собой.
Хамблтон подавил в себе желание спросить у Джошуа, сколько тогда ему было лет. Но вместо этого снова откинул назад голову и громко рассмеялся. Помолчав немного, граф пытливо посмотрел на племянника:
— Джошуа, ведь эта поездка не вызвала у вас особенного энтузиазма. Видимо, вас уговорили президент и его друзья? Ведь так?
— Полковник представил дело так, будто вы вот-вот покинете этот мир. А потому сказал, что мне необходимо, не откладывая, исполнить свой долг.
— Неужели в вас не проснулось любопытство? Или желание увидеться со своей семьей?
— В какой-то степени. Но мне надо было позаботиться и о своем бизнесе. Тем более что цены на скот стали быстро падать. Необходимо было принять срочные меры, чтобы не разориться. Что я и сделал. Правда, не знаю, дало ли это результат. А кроме того…
— Кроме того?
— Извините, но я долго не мог поверить, что являюсь близким родственником английского графа. Мне казалось, что здесь какая-то ошибка.
— И сейчас, будучи прирожденным диким техасцем, вы испытываете меня, чтобы убедиться, так ли это на самом деле? Неужели вас не убедили даже те фотографии, которые вы видели утром?
— Извините, граф, но полковник сказал мне, что я, очевидно, просто боюсь… Боюсь встречи с вами… Может быть, он прав… Черт побери, сэр, я не знаю…
— Я должен сказать вам, Джошуа Абингтон Чарлз Кантрелл, что обещаю не отказаться от вас и не предать, если, не дай Бог, произойдет даже самое худшее.
Голос старого графа при этих словах прозвучал сурово и очень твердо.
— Абингтон? — переспросил его Джошуа. — Я понимаю, что Чарлз — имя моего отца. А при чем тут другое имя, которое вы поставили перед ним?
— Потому что так зовут меня. Ваш отец написал мне из Америки, что у него родился сын, и просил разрешить назвать его моим именем.
— А почему не именем моего дедушки?
— Потому что ваш отец в отличие от вас, мой мальчик, был… Как бы это помягче сказать…
— …эмигрантом, жившим на деньги, присылаемые с родины? Вы это хотите сказать?
Джошуа знал, что отец еще в юношеском возрасте вел себя настолько неподобающе, что семья выдала ему отступного, лишь бы избавиться от такого родственника и сбагрить его в Америку. Что тот и сделал.
— Я слышал, что он был заядлым картежником, — мрачно проговорил Джошуа.
— Ив отличие от тебя — неудачливым! Тем не менее ты вышел из хорошего племени. Никогда не забывай об этом!
— Отца в семье считали выродком. А что вы могли бы сказать о матери?
— Ее отец был приходским священником — вторым сыном баронета Суррея, представителя глубокоуважаемой и в высшей степени честной семьи. Боюсь, что все они уже умерли. Твою мать я запомнил как очаровательную молодую женщину, слепо следовавшую за своим непутевым мужем — твоим отцом.
— К сожалению, я ее совсем не помню! Скажите, в семье Кантрелл были двоюродные сестры?
— У меня есть две племянницы — дочери моей родной больной сестры Алисы. Обе очень счастливы в браке. Уверен, что вам понравятся мои племянницы, их мужья и дети. Они все очень хорошие и милые. Как и их мать. Но к сожалению, наследниками могут быть только мужчины…
— Потому-то вы и выбрали меня! — мрачно отозвался Джошуа.
— Должен сказать прямо: вы мне более чем симпатичны! Вы молоды и рассудительны. А потому не ожидаете от меня милостей. Так же как не думаете, что я выскреб до дна всю бочку отбросов семейства Кантрелл, чтобы вытащить вас к себе в наследники. Вы сами, без чьей-либо помощи, изрядно потрудились, чтобы заслужить мое доверие и уважение. Но я не желаю, чтобы вы заблуждались, будто оказываете мне великую милость, согласившись принять наследство и отказавшись ради этого от собственного бизнеса. Ваш президент абсолютно прав, рассуждая о человеческом долге. Иначе бы вы добровольно не стали его поддерживать.
— То, что вы сейчас говорите, на деле не что иное, как желание спровоцировать меня на обман. А если я на него не поддамся?
— О, позвольте мне выразить уверенность в том, что вы останетесь в Англии, хотя бы на какое-то время. А пока вы здесь, я хотел бы немного позаботиться о вашем гардеробе. Мой портной будет здесь ровно в восемь и снимет с вас мерки.
— Вам не нравится мой костюм? Но он сшит по последней моде, принятой в Форт-Уэрте!
— В этом я не сомневаюсь! — хмыкнул граф.
— Хотите сказать, что здесь эта мода неприемлема?
— Не совсем. Но некоторые линии покроя на пиджаке необходимо сгладить, сделать их более мягкими. Кстати, то же самое относится и к вашим манерам. Порой вы бываете слишком резким. В британском высшем обществе это недопустимо. У меня дома работает одна дама, которая, по мнению моей племянницы АЛЬБИНЫ, может служить примером светского поведения и способна научить вас тому, как держать себя в аристократических гостиных Лондона. Надеюсь, что вы с ней найдете общий язык и станете друзьями!..
Джошуа стоял посреди комнаты в утыканном булавками и расписанном мелом пиджаке. Портной графа точно вымерил его фигуру, стараясь устранить все недочеты покроя, который вполне годился для техасского дома терпимости, но не для здешних великосветских гостиных.
После примерки у него должно было еще остаться время перед встречей с Майклом Джеймисоном — агентом британского внешнеполитического ведомства. Записка о предстоящей встрече была передана ему накануне вечером, когда Джошуа уже собирался лечь спать. Способ, которым посыльный доставил записку, поверг Джошуа в полнейший шок. Вместо того чтобы войти в дом через парадную дверь, этот малый почему-то предпочел вскарабкаться по деревянной стене на второй этаж, толчком распахнуть окно комнаты Джошуа и бросить послание на пол. После чего исчез. Конечно, все это выглядело весьма романтично, но непонятно. Джошуа никогда не думал, что англичане способны на подобную театральность в жизни.
Но так или иначе ему предписывалось к часу дня прискакать на своей лошади в Гайд-парк, где его будет ждать все тот же малый, чтобы проводить на встречу с Джеймисоном.
Джошуа поморщился. Уж очень ему не хотелось встречаться с этим типом. Но делать было нечего. Он спустился в сад, решив скоротать время небольшой прогулкой по аллеям и заодно посмотреть, как выглядит его дом с другой стороны.
Завернув за угол, он услышал бульканье, напоминающее звук фонтана. Поскольку его детство прошло в местности, похожей на пустыню, мягкий звук бегущей воды всегда действовал на него магнетически. Он невольно вспомнил свои первые дни после переезда через Атлантический океан, проведенные в Нью-Йорке. Тогда он сразу попал на небольшое пиршество, устроенное в саду Джея Гулда. Там же для гостей был сооружен фонтан, наполнявший воздух точно такими же звуками, как и те, которые сейчас доносились до его ушей из-за садовых деревьев.
Постепенно мысли Джошуа приняли другое, совсем неожиданное направление. Он вдруг вспомнил, что уже очень давно не имел близости с женщиной. В воображении возник образ, заставивший его вздрогнуть. Бронзовые шелковистые волосы… Глубокие, казавшиеся бездонными, голубые глаза… Миниатюрный, чуть вздернутый носик… Невысокий рост и точеная фигурка… Идеальные ножки… Джошуа почти физически почувствовал волшебный аромат, исходивший от этого неземного создания,
